Уроки ирокезского

Климова Алиса

Владимир Анатольевич понял, что ему и так сообщили больше, чем следовало бы, так что, хотя у него и были еще вопросы, задавать их не стал:

– Безусловно, огромное вам спасибо, Владимир Николаевич!

Утром следующего дня Владимир Анатольевич еще раз обдумал сказанное Коковцевым накануне, и результат размышлений его в целом удовлетворил. Интерес к финансовым операциям канцлера возник у Владимира Анатольевича пару недель назад, после беседы с этим… молодым человеком. Беседы весьма интересной, хотя поначалу изрядно генерала и напугавшей. Почти напугавший – ведь приглашение

к Канцлеру ему принесла "девушка в белом".

Свет довольно быстро привык к некоторым причудам канцлера, одной из которых было "личный секретариат", состоящий исключительно из довольно молодых девиц. А когда две такие девицы, приставленные к Вячеславу Константиновичу, весьма изрядно расправились с целой бандой террористов, еще и зауважал их. Своеобразно, но да – зауважал. Но – главное – очень скоро все заметили, что если приглашение от канцлера приносила девушка в мундире красного цвета (поговаривали, из его личной охраны), то дело не терпело ни малейшего отлагательства, но вполне могло окончиться каким-либо наказанием для вызванного – или же, напротив, изрядной наградой, но реже. Если же мундир был синим, то есть девица служила в охране канцелярии, то можно было и не посещать канцлера – однако запрашиваемые тем документы следовало приготовить весьма спешно. Ну а если мундир был белым, то есть формой собственно канцелярии, то дело было неспешным, а канцлеру скорее всего требовался некий совет от человека опытного. Так что с визитом Владимир Анатольевич поехал в настроении уверенном – но вот вернулся он весьма озадаченным.

Да, вопрос был, скорее, "личного свойства", и пожилой генерал первое время пребывал более в удивлении, насколько этот юноша трепетно относится к достоинству собеседников. Но затем, многократно повторяя про себя разговор, на первый план перетекла именно поднятая канцлером проблема, и вот уже недели две генерала мучил вопрос, а соотнесется ли с его достоинством напрашивающееся решение? Но вот ответ министра финансов, полученный на рождественском балу у княгини Юсуповой, все поставил на свои места.

Владимир Анатольевич вызвал адъютанта и распорядился:

– Узнай, когда господин канцлер сможет меня принять. По известному ему вопросу…

Как порой мало нужно человеку для полного счастья! Я как-то заметил, что Даница, и без того избытком эмоций на лице не одаренная, стала выглядеть совсем уж… мрачно стала выглядеть. На вопрос – заданный Лизе – я получил ответ, что к Данице попытался посвататься Николай Николаевич Батенков, но получил полный отлуп. Странно, вроде бы у них какая-то взаимная симпатия уже возникла…

На прямой вопрос уже Даница ответила честно:

– Вы же меня, Александр Владимирович, не для того учили, чтобы я замуж сбежала. Мне положено рядом с вами быть, а если замуж выйти, то нужно рядом с мужем. Вместе не получается… Доктор – он человек хороший, но у него и работа своя, и живет он в Петербурге, а за женой по местам разным он ездить не станет, ему работать надо. Это только вы всех за так кормите…

Ну уж вовсе не "за так", но какие-то резоны в словах Даницы были. Так что через пару дней, после

разговора с Вячеславом Константиновичем, я в своем "кабинете" ждал нового сотрудника.

– Скажите, Александр Владимирович, что за нужда привела вас к подобной просьбе?

– Видите ли, Николай Николаевич, работа у меня нервная, каждый день кто-то зуб на меня точить начинает. Девушки от таких зубастых защитить нас, конечно же, стараются, но гарантии-то нет!

– Как это нет! – возмутилась стоящая у дверей Лиза. – Защитим, жизни не пожалеем, а защитим!

– Ну, во-первых, я и сам могу просто поскользнуться и упасть, а во-вторых, уважаемый доктор, они насчет жизни всерьез говорят. Сами небось помните Тоню Матвееву: если бы не ваша помощь, то осталась бы она инвалидом. Так что доктор в команде очень даже нужен. Вы согласны?

– Э… с высказыванием вашим, скорее согласен, а с предложением…

– Лиза, радость моя, сменщицу пока пригласи! Где она?

– Да тут же, за дверью – засмеялась Лиза. Сейчас позову…

– Даница, верная моя защитница! Отвечай честно и без лукавства! Вот Николай Николаевич к нам в команду на работу просится, ты за него замуж пойдешь?

– Да… то есть он с нами работать будет?

– Вот и все, благословляю вас, дети мои… друзья мои и защитники. А теперь чтобы сорок восемь суток я вас не видел: отправляетесь в отпуск. Лиза, проследи…

Но мало для счастья нужно не только юным девочкам и добрым докторам. Братья Рейнсдорфы получили по заводу в управление – и были счастливы, хотя заводы еще только строились. Степан Андреевич, еще только узнав, что ему предстоит делать, продемонстрировал незаурядные ум и сообразительность, сразу предложив отправить с дюжину человек "на учебу" в Америку, а его братец, внимательно ознакомившись со списком станков, которыми предполагалось оснастить пушечный завод, задал один-единственный вопрос:

– Александр Владимирович, вы предполагаете лейнировать орудия полевых калибров?

Поэтому когда я выдал ему чертежи пушек, которые заводу предстоит выпускать, он и не удивился особо. Удивился чуть позже, поняв, что это, собственно, и не чертежи, а эскизы, и пушки-то ему самому придется спроектировать…

А Степана Андреевича пришлось свозить в мой городок, показать моторостроительный завод – но мне кажется, что он до конца так и не поверил, что у янки нам в этой части учиться пока нечему. Зато идея профтехучилищ ему очень пришлась по душе, и у меня возникли смутные подозрения, что в Ярославле этих училищ скоро будет больше, чем цехов на заводе…

Однако для братьев это счастье было, скажем, технологическим. Конечно, делать любимую работу в свое удовольствие – счастье. Но пока Рейнсдорфы работу еще не полюбили – просто потому, что они пока ее еще и делать не начали. А вот одному человеку мне очень хотелось подкинуть работенку по-настоящему любимую, причем я заранее знал, что человек с ней справится прекрасно и будет добавки просить. Но – что в данный момент мне было гораздо важнее – сам факт того, что человек этот "работает на канцлера", авторитет канцлера не просто поднимает, а делает практически абсолютным.