Уроки ирокезского
Шрифт:
Ну а на прошлой неделе, как и каждый год, в городок приехали новые работники. Мальчишки еще, лет по шестнадцать-семнадцать – но через год и они работать научатся. А через месяц те, кто приехал в прошлом году, уедут на заводы куда-то в Сибирь: в городок смена приезжала дважды в год, но обучались и работали мальчики две смены. Правда, из-за этого дважды за год в городке становилось тесновато, да и "сменщики" поначалу работу делать изрядно мешали. Впрочем, это Болека заботило мало, а вот то что каждые полгода новички начинали его фамилию всячески склонять… Русский язык Болек выучил давно, а тут, в городке, уже и вовсе в деталях освоил – так что
– Пан мастер, а если вам самому фамилия не нравится, что же вы ее не поменяете?
– А что, можно фамилию поменять?
– Да. Правда это денег стоит… два рубля и шестьдесят копеек. Я менял: у меня была фамилия Дубин, а невеста сказала что не хочет быть Дубиной. Так что нынче я уже Дубовым стал.
Капитан Шилов рассказал, что для смены фамилии требуется – а теперь, похоже, решил что можно и без жены такое проделать. Так что Болек остаток утра раздумывал, во что ему эта любезность градоначальника может обойтись и можно ли будет, не обидев его, от услуги отказаться если она не по карману встанет.
Однако направляясь к ратуше – то есть, конечно же, к городской управе: ну никак Болеку эти русские названия на душу не ложились – он обратил внимание, что несмотря на воскресенье мальчики русские что-то разгружали на станции и таскали в подвалы. Да и было их вроде как многовато – но еще больше мастера Западловского удивило то, что в приемной городского главы уже сидели все мастера с завода.
Но удивляться пришлось недолго. Капитан Шилов вышел из своего кабинета в приемную, оглядел собравшихся, и очень сжато, но совершенно понятно объяснил причину собрания:
– Значит так, мужики, все желающие уехать должны до семи вечера сообщить мне и собраться на станции. С собой брать документы, деньги… ну и прочие ценности и вещи, что влезут в один чемодан. Чемоданы можно взять на втором складе, по одному на человека. Остальное все вам доставят чуть позже, через неделю-полторы, не больше. Работать будете на таких же заводах, жалованье тоже прежнее будет, жилье… похуже, скорее всего, чем здесь будет, но не сильно хуже, жить можно. Семью вам туда же и привезут, сюда их возвращать всяко не будут. А кто уезжать не хочет…
– А зачем нам уезжать? – поинтересовался Яцек Стаховяк, мастер фурнитурного цеха.
– А кто не хочет, будет работать в патронном цехе. Дети от двенадцати тоже могут работать, оплата как взрослым будет. Да, вечером приедет еще полсотни парней, так что каждому придется пока у себя поселить по четыре человека, кровати для них двухэтажные сами же и сделаете. Сегодня уже сделаете, так что с девяти все на работу идут, а матрасы, подушки, одеяла и всё прочее им со склада выдадут. Еще столько же кроватей надо сделать для соседей с металлического завода, так что другую мебель сегодня не строить. Рабочий день устанавливается двенадцатичасовой, сверхурочные будут по обычной ставке. Вопросы есть?
– Так уезжать-то нам зачем? – снова спросил Яцек. – И почему работать по двенадцать часов нужно?
Градоначальник поглядел на собравшихся как на малолетних идиотов:
– Вы что, радио принципиально не слушаете? Германец России ультиматум объявил, война сегодня-завтра начнется.
Болек задумался… лишь на несколько секунд: как живут поляки в Германии, он знал неплохо, благо и родственников там
– Пан начальник, я, конечно, не солдат, но из ружья стрелять умею. И автомобилем управлять немножко… В армию у вас записываться?
Урожай тринадцатого года серьезно повысил популярность колхозов в деревне. Ну а так как в колхозы брали далеко не каждого, то народ ринулся записываться в армию: отслужившие-то имели безоговорочное право вступить в этот самый колхоз. Но армия была далеко не резиновая, так что большая часть крестьян бросилась организовывать ТОЗы: пряников там выдавалось гораздо меньше, но хоть трактора на сев и в уборочную им доставались. Да и удобрения поставлялись ТОЗам по очень гуманным ценам.
Больше всего (ну, если в процентах считать) рост популярности колхозов случился в Привисленских губерниях. Там ведь земли-то не очень плодородные, а многочисленные (хотя и небольшие) заводы по переработке австралийского чугуна произвели очень немало того же томас-шлака, который был неплохим фосфорным удобрением. К тому же я еще помнил, что Белоруссия была чуть ли не мировым лидером по выпуску удобрений калийных – и пару лет назад заработавшая в пятидесяти километрах к югу от Бобруйска шахта позволила привисленские (довольно немногочисленные) колхозы и калием обеспечить в достатке. С азотом… обошлись и тем, что в предыдущем году большую часть полей там люцерной засеяли. Опять же, "дерьмовые" газовые станции немало "органики" для колхозов произвели – так что почву получилось хорошо подготовить. Опять же, трактором пахать и проще, и лучше, чем лошадкой – и в результате здесь разница в урожаях единоличника и колхозника оказалась четырехкратная. Опять же, в колхозных селах размещались всякие ремонтные мастерские, где колхозник и не в сезон мог дополнительно заработать – впрочем, это не только в привисленских губерниях практиковалось.
К тому же второй год массово пошел выпускник школ-семилеток – как правило размещенных в волостных центрах или во вновь выстроенных рабочих городках. Эти ребята в деревню чаще не возвращались, а шли на заводы – или на большую дорогу. В смысле, на железную большей частью, а меньшей – становились шоферами, ремонтниками в автохозяйствах. Народ же, получивший только четырехклассное образование, большей частью старался тоже "с земли уйти" – и это было проще всего сделать через работу на различных стройках: строилось-то очень много чего, а там – поднабравшись опыта – можно было и в заводской пролетариат затесаться в новом соцгородке.
Конечно, больше всего строилось все же именно дорог разных: железных, шоссейных, водных… но так как и городки новые строились как раз у таких дорог, то недостатка в желающих поработать не было. Избыток был – но тут уже очень неплохо работал комсомол, направляя на работы преимущественно своих членов. Ну я же обещал…
Главным "комсомольцем" в стране был назначен Сергеев, Федор Андреевич. Собственно, примерно для такой работы я его в Москву и вытащил: все же в "прошлой жизни" показал он себя организатором от бога, и от меня требовалось ему как-то объяснить, что организовывать-то предстоит. Правда вышло это не очень просто: слова "социализм" и "коммунизм" он знал, но подразумевал под ними что-то совсем иное, чем предполагал я. Однако то ли я его убедил в верности именно моей интерпретации, то ли он решил "пока использовать то, что есть" – но вел он комсомольскую организацию в нужном мне направлении.