Уроки итальянского

Бинчи Мейв

— Не волнуйся, Джерри, я никому не помешаю, — сказала Синьора.

— А откуда вы знаете, что меня зовут Джерри? — спросил мальчик.

Синьора поняла, что допустила промашку, но за свою жизнь она научилась заметать следы и выкручиваться из неудобных ситуаций.

— А как же еще тебя могут звать! — просто сказала она, и этот ответ, похоже, вполне удовлетворил мальчика.

Пегги достала из шкафа простыни и наволочки.

— У Сьюзи было замечательное легкое покрывало с рисунком из свечек, но она забрала его с собой, — сказала Пегги.

— Вы

по ней скучаете?

— Примерно раз в неделю она заходит, но в основном тогда, когда ее отца нет дома. Они уже давно не общаются, с тех пор как Сьюзи исполнилось лет, наверное, десять. Жаль, конечно, но теперь уж ничего не изменишь. Одной ей лучше, а то они тут с отцом без конца собачились.

Синьора вытащила из сумки свое покрывало, расшитое названиями итальянских городов. Уезжая, она завернула в него подаренный Паоло и Джанной кувшин, чтобы тот не разбился в дороге. Она не многое забрала из Италии — лишь самые дорогие для нее вещи, и сейчас с удовольствием распаковывала их в присутствии Пегги. Пусть видит, какой простой и безобидной жизнью она живет.

От восхищения глаза Пегги стали круглыми, как блюдца.

— Боже мой, откуда вы это взяли? — выдохнула она.

— Я сама вышивала его год за годом, добавляя названия городов одно за другим. Вот, видите, это Рим, а это Аннунциата, городок, в котором я жила.

В глазах Пегги стояли слезы.

— Вы и он лежали под этим покрывалом… Как печально, что он умер!

— Да, увы.

— Он долго болел?

— Нет, он погиб в автокатастрофе.

— У вас есть его фотография? Может, вы захотите поставить ее сюда? — Пегги похлопала по пустой книжной полке.

— Нет, у меня не осталось фотографии Марио. Он сохранился только в моем сердце и памяти.

В комнате воцарилось молчание. Затем Пегги Салливан решила перевести разговор на другую тему.

— Вот что я скажу: если вы так искусно вышиваете, для вас не составит труда найти работу. Вы будете буквально нарасхват.

— Мне не приходило, что здесь этим можно зарабатывать на жизнь, — призналась Синьора.

— Чем же вы собирались заняться?

— Давать уроки или, может быть, стать гидом. На Сицилии я продавала маленькие вышитые салфеточки — их с удовольствием покупали туристы, — но вряд ли здесь они кому-нибудь понадобятся.

— Вы могли бы вышивать трилистники, [15] веера… — сказала Пегги, но эта мысль не показалась удачной ни ей самой, ни Синьоре.

Они закончили наводить порядок в комнате. Синьора повесила в шкаф свои платья. Вид у нее был очень довольный.

— Благодаря вам у меня появился новый дом. Спасибо, огромное спасибо! — с чувством произнесла она. — Я сказала вашему сыну и теперь говорю вам: никому из вас я не буду помехой.

— На парнишку не обращайте внимания. Он сам всем помеха и когда-нибудь сведет нас в могилу. Вот Сьюзи — та не промах, а этот лентяй и лоботряс окончит свою жизнь в сточной канаве, уж вы мне поверьте.

15

Национальный

символ Ирландии.

— Я уверена, что со временем это у него пройдет. Просто возраст такой! — сказала Синьора так же, как она говорила с Марио о его сыновьях — оптимистично, обнадеживающе. Именно это и хочется услышать родителям.

— Возраст… Что-то больно затянулся у него этот возраст. Послушайте, пойдемте вниз. Выпьете с нами, прежде чем отправляться спать.

— Нет, спасибо. Лучше я сразу начну жить так, как я и намерена это делать впредь. Тем более что я очень устала и хочу спать.

— Но у вас пока нет даже чайника, чтобы приготовить себе чашку кофе.

— Спасибо вам еще раз, но, право же, не стоит обо мне беспокоиться. Со мной все будет в порядке.

Пегги вышла из комнаты и спустилась вниз. Джимми в гостиной смотрел какую-то спортивную передачу.

— Джимми, сделай телевизор потише. Женщина устала, она весь день провела в дороге.

— Боже Всемогущий! Теперь только и буду слышать: цыц да цыц!

— Ничего подобного. Кроме того, тебе ее деньги нужны не меньше, чем мне.

— Она — чудная какая-то. Тебе удалось из нее что-нибудь вытянуть?

— Только то, что она была замужем и ее муж погиб в автокатастрофе — вот все, что она сказала.

— Но ты, судя по всему, не очень-то ей веришь?

— У нее нет его фотографии, и еще… она не похожа на замужнюю женщину. А какое покрывало она постелила на кровать! Красивое, как праздничное облачение священника. У замужней женщины просто не хватило бы времени, чтобы вышить такое.

— Ты читаешь слишком много книг и смотришь чересчур много сериалов — вот в чем твоя проблема.

— Но все-таки она малость чокнутая, Джимми. У нее точно не все дома.

— Но она, я надеюсь, не изрубит нас ночью топором, а?

— Нет, не волнуйся. Возможно, раньше она была монашкой — это можею предположить по ее виду и манере изъясняться. Но, по крайней мере, она такая, какой выглядит. Я имею в виду, что она не пытается что-то из себя строить. Хотя, впрочем, разве нынче людей разберешь?

— Может, оно и так, — глубокомысленно произнес Джимми. — А на тот случай, если эта леди и впрямь монашка, не распространяйся при ней насчет Сьюзи. Ее отсюда как ветром сдует, если она узнает, что тут вытворяла эта маленькая потаскушка.

Синьора стояла у окна. Взгляд ее был устремлен на горы, возвышавшиеся за пустошью.

Станет ли это место ее домом? Не капитулирует ли она, встретившись с отцом и матерью? Ведь теперь она более уязвима и зависима, чем тогда, когда уезжала из Ирландии. Сможет ли она простить родным то пренебрежение, ту холодность, которую они вновь продемонстрировали по отношению к ней, поняв, что она не собирается бросать все и покорно возвращаться домой, чтобы превратиться в их сиделку?

Или же ей придется остаться в этом маленьком убогом домике с его шумными хозяевами, с их замкнутым, мрачным сыном и нелюбимой дочерью?