Уроки колдовства
Шрифт:
– Понял, – кивнул Бэррин. – Тогда, Калли, ты следующий.
Тот вновь кивнул.
– Как думаете, какой тут темп? – почему-то медлил Синекрылый.
– Читай в среднем, не ошибешься, – произнесла Ива. – Златко?
– А?
– А что случится, ты знаешь?
– Нет. Поэтому и боюсь.
– Понятно. – Травнице совсем это не нравилось.
– Да ладно, Синекрылый, не трусь, – подбодрил тролль. – Все равно уже подписались на эту авантюру. Чего переживать-то теперь?
В этом был весь Грым. Раз решение принято, то надо переть, не задумываясь больше ни о чем. Частенько это срабатывало.
Златко глубоко вздохнул и начал грудным, хорошо поставленным голосом:
– «Я пришел за ответом. И привел друзей. Мы круг единый и жаждем ответа. Меня ведет Разум. Я плоть от плоти этой земли. И в жилах моих кровь королей! Откройтесь, врата!»
– «Очистит мысли чистейшая вода, – перехватил эстафету эльф. – И мы с надеждою пришли, в душе неся лишь свет. Холодом воды я заклинаю: откройтесь, врата!»
Следующей была Дэй:
– «Ветер меня подхватит. И вперед позовет то, зачем я пришла. Со мною земля и вода. Я жажду свободы. И ее дать может лишь истина. Поэтому молю: откройтесь, врата!»
Пришла очередь Грыма:
– «Я тверже камня. И верю лишь в Землю. Я пришел за ответом. И я его получу. Откройтесь, врата!»
Ива замкнула цепочку:
– «Я суть этого мира. Я слышу ручьи. Я чувствую землю. Я люблю ветер. В сердце моем пламя. В голове строгий разум. Я знаю, я верю, я жду. Откройтесь, врата!»
Мгновение, за которое заклинание достаивается и активизируется, невозможно ни с чем спутать. Маги чувствуют его всей своей сутью. Это похоже на затишье перед бурей, краткий миг всемирного молчания. Напряжение силы где-то внутри и тонкое дрожание воздуха.
А развертываться заклинание тоже начинает очень интересно – будто перышко проходит по напряженной коже или подрагивает натянутая тетива. И всем слышится звук звонкой струны, то ли рвущейся, то ли просто резко отпущенной. Этого звука на самом деле нет, люди, не обладающие магическим даром, его не различают, а вот колдуны… нет ни одного волшебника, который не слышал бы этот дрожащий звон перед действительно сильным заклинанием.
Так было и в этот раз. Воздух начал дрожать. Мир словно застыл, как перед грозой. Потом ветерок пробежался по коже и… сорвалась струна в руках неопытного музыканта… Сила закружилась вокруг. Заплясала, забесновалась. Подхватила юных магов и швырнула куда-то в неизвестность. Объединенный круг распался мгновенно. Ива закричала. Ей показалось, что она падает в какую-то бездну или же странный, закрученный туннель засасывает ее в себя. Цвета замельтешили в глазах. Послышался крик кого-то из друзей – в этом странном гуле не различишь чей. Тело метало из стороны в сторону. Голову сдавили жесткие тиски. И отчего-то стало холодно.
А потом… Ива шлепнулась на что-то твердое. Сильно ушибла правую ладонь, которую выставила перед собой. Впрочем, все остальное было в порядке. Постепенно цветовые пятна в глазах начали тускнеть, а потом и вовсе пропали. Зрение медленно восстановилось, и травница обнаружила, что стоит на четвереньках на твердой земле, больше всего похожей на дорогу.
Девушка осторожно, прислушиваясь к ощущениям, перетекла в более пристойную позу, то есть села и осмотрелась. Рядом обнаружилась Дэй, которая, видно,
– Знаешь, я начинаю сомневаться, что этот твой предок был таким уж хорошим магом, – высказывал ему Грым. – Разве так можно с ценными молодыми кадрами?
Бэррин не стал отвечать. То ли посчитал это ниже своего достоинства, то ли больная голова не придумала ничего достаточно язвительного.
Ива еще раз осмотрелась, теперь уже обращая внимание на место, в котором они оказались. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся луг. Причем очень странный. На нем не росло ничего, кроме травы. Ни цветов, ни листиков. Будто кто-то просто разрисовал пространство вокруг в единый фон.
Однако вся их компания сидела на неширокой проселочной дороге. Сей путь тоже выглядел донельзя подозрительно – ровный, без единого камушка, укатанный, но без колеи.
Над головой раскинулось бледно-синее небо – ни единого облачка…
А еще было лето. Кажется. По крайней мере, зеленела трава, и в куртках становилось довольно жарко.
Ива тут же потянулась к пуговицам. За это время пришла в себя Дэй и довольно глупо озиралась вокруг.
– Калли, что видит твой эльфийский взор? – хмыкнул Златко, глянув на сосредоточенного и предельно серьезного Светлого.
– Ничего такого, что не можете увидеть вы, – с некоторой долей ехидства ответил Калли.
– Хм, вот тебе и врата, – пробормотала Дэй. – Ну, Златко, что дальше?
Синекрылый, кряхтя, встал и еще раз для порядка повертел головой.
– Ну… у нас есть дорога. Вот и пойдем по ней.
– К тому же я вижу указатель, – добавил эльф.
– Где? – заинтересовались все.
Светлый кивнул им за спины. Они обернулись и про себя выругались. Там и правда – в паре десятке шагов от них – стоял указатель. Златко подошел к нему и остановился в ступоре.
– Ну что там, Синекрылый? – поинтересовался Грым, которому надоело ждать.
– Идите сами посмотрите, – ошарашенно отозвался Бэррин.
Этим тоном заинтересовались все. Что могло так удивить ко многому привыкшего Златко.
Но, прочитав надпись на указателе, все согласились с тем, что у Синекрылого был повод вести себя так. На деревянной доске с углами-стрелками были написаны всего два слова. На правой стороне – «Мир». На левой – «Война».
– Красота, – прокомментировала Дэй. – Просто чудесно. Слов нет.
В принципе Ива могла согласиться в ней, но не хотелось: в голосе гаргульи слышалось некоторое осуждение, а Златко-то тут при чем? Да, он их в это втянул, но не хотели – могли бы не соглашаться. А согласились, так что ж теперь ворчать?
– Сдается мне, Синекрылый, придется тебе выбирать, – просто сказал тролль.
У Бэррина не нашлось что возразить, хотя очень хотелось. Он немного обреченно глянул в одну сторону, потом в другую.
– Идемте, наверное, направо, – вынес он решение.