Уроки Лагона: Бей или умри
Шрифт:
От мастера повеяло мучительным предвкушением вкупе с раздражением и злостью на самого себя – так обычно чувствуют себя девушки на диете, которые не могут отказаться от ещё одного пирожного из той новой модной кондитерской. Тейт усилил напор; мастер… нет, не сломался – от ломки такого удовольствия не испытывают. Он позволил себе каприз.
Тейта от избытка чувств на месте подкинуло. А Чирерори вдруг раскинул в стороны руки – взметнулись, как крылья, ткани цвета ультрамарина – и выпустил в небо столб багровых искр, точно кровь из разверстой груди брызнула.
Взрывы и прихотливые
– Танеси Тейт попросил за тобой присмотреть, – сосредоточенно ответила она, не глядя на меня. Глаза у неё были яркими, голубыми, но из-за жирной красной подводки казались воспалёнными, как у больной крольчихи. – Я сомневалась, что мастер Чирерори разрешит, но он согласился.
Из кратера выскочили другие ученики, шестеро, которые следовали за ней, но отстали; они сели за мной и принялись быстро делать жесты руками и монотонно гудеть на одной ноте.
Стало не по себе.
– А почему были сомнения? Гм… Я Трикси, Трикси Бланш.
– Знаю, – краешками губ улыбнулась она, скосив на меня круглые кроличьи глаза. На вопрос, что интересно, так и не ответила. – Я Аламарон. Но меня обычно зовут Лэм. Танеси Тейт интересует многих мастеров, – добавила она ни с того ни с сего.
Я сделала зарубку на память, но спрашивать ничего не стала. Кратер наконец опустел; рыжий как раз сбежал на самое дно и махнул рукой. И шрах меня дёрнул в этот самый момент скосить взгляд – и заметить, как пижон Чирерори на внушительной скорости дезертирует к кольцу хокорнов.
«Это точно безопасно?» – успела подумать я, а потом Тейт что-то сделал. Уши мгновенно заложило, глаза заслезились…
…Моё психическое здоровье, как ни странно, спас мощный эмпатический купол. Я слишком пристально следила за малейшими изменениями в разуме Тейта и не сразу осознала, что творится вокруг. Это даже не было похоже на взрыв. Мы вдруг очутились в эпицентре пожара, посреди оглушительно ревущего бесцветного пламени.
Лэм сидела, скрестив руки перед грудью, взмокшая и побелевшая от напряжения. Губы её были разомкнуты; кажется, она кричала, но я не слышала ни звука – рёв огня поглощал всё. Вокруг нас оставалось небольшое пространство, куда жар не проникал. Но за его пределами камень, выдержавший бесконечные взрывы, испарялся – так, словно невидимый скальпель срезал слой за слоем. Обнажались, как скелет, более прочные и жаростойкие вкрапления – хрупкое кружево, которое в свою очередь постепенно рассыпалось…
Но страшнее всего было давление. Меня словно стиснуло подушками со всех сторон одновременно – ни шевельнуться, ни вздохнуть.
Кошмар закончился так же резко, как и начался. Тейт, целый и невредимый, стоял на дне кратера, теперь безупречно гладкого, отполированного до стерильной чистоты. Воздух дрожал от остаточного жара; камень вокруг нагрелся, но терпимо – босиком не походишь, но руку приложить можно.
А у
И он улыбался.
– Красиво, – выдохнула Лэм зачарованно и провела ладонью по лицу, стирая пот.
От неё фонило восхищением на грани экстатического удовольствия – и не только от неё. Нечто подобное ощущали и ученики за моей спиной, и даже мастер Чирерори, который так и не успел добежать до кольца хокорнов, сыто звенящих листьями.
Испепелители? Ха! Чокнутые пироманьяки – все, включая деревья.
Я ощутила резь в груди – и поняла, что уже долго не могу сделать вдох. Меня била крупная дрожь.
Да, ошибка вышла. Точнее, колоссальный провал. Тейт не маг, но и не псионик. Если маги – безупречно настроенные инструменты, то псионики – оперные певцы; если подумать, у них тоже есть «инструмент», только встроенный. Танеси Тейт с этой точки зрения – чистая музыка, обладающая собственной волей и проблемным характером.
Стихия, по недоразумению воплощённая в теле… неплохом, надо сказать, очень даже привлекательном.
И что, шрах побери, делать мне теперь с этим знанием?
Глава 3
Дрессировка
Весьма полезное свойство характера, которое позволяет превратить мировую катастрофу в безопасное развлечение. Увы, отсутствует у большинства магов.
Дядя Эрнан однажды сказал: «Не знаешь, за что держаться – хотя бы держи себя в руках».
Судя по всему, это поучение отложилось у меня глубоко в недрах подсознания, потому что через некоторое время я обнаружила, что бездумно пялюсь в кратер, зябко обхватив себя руками за плечи. Кроны хокорнов излучали тёплое красновато-золотистое сияние – действительно, изумительное по красоте зрелище. Как-нибудь вернусь и оценю в полной мере… если доживу.
– Чирерори полагает, что ещё несколько ударов – и хокорны зацветут, – донёсся издалека смешной высокий голос. – Все целы?
Ученики откликнулись вразнобой; никто, к счастью, не пострадал, не считая одного впечатлительного лысого мужчины, который от восторга хлопнулся в обморок. Пока Чирерори осторожно пихал его сапогом в бок, над краем обрыва показалась лохматая рыжая башка и коварно осведомилась:
– Ещё несколько? А можно?
Со своего места я могла видеть только огневеющие вихры надо лбом и пару синих глаз, но, готова спорить, Тейт скалился, как истинный маньяк.
– Нет, – с сожалением откликнулся Чирерори и, в последний раз ткнув мыском в грузное тело, добавил: – Здоровые ученики унесут вот это и очень постараются не уронить. Аламарон проследит.
Задание мастера явно не вызвало у Лэм особого воодушевления, однако спорить она не стала. Под её руководством дюжие ученики перекатили своего бессознательного приятеля на растянутые шарфы и на таких немудрёных носилках шустро понесли его к хокорнам. Чирерори, тщательно скрывая неподобающее его статусу восхищение, присел у обрыва и заглянул в кратер. Затем цокнул языком: