Уроки влюбленного лорда
Шрифт:
Уголком глаза он уловил желтое пятно и повернулся, чтобы посмотреть, что это. По тропинке к выгону шла герцогиня с раскрытым над головой золотистым зонтиком от солнца и следующей по ее пятам горничной.
— Доброе утро, ваша светлость, — произнес он и низко поклонился.
— Доброе утро, — ответила она надменно. — Сделайте милость, ответьте, почему моя дочь здесь одна без присмотра и почему катается на лошади.
— Что ж, отвечу. Чарибдис — мой свадебный подарок леди Вайолет. — Стюарт переместил взгляд на лошадь и наездницу. — Вы только посмотрите на нее. Какие у нее длинные, стройные ноги. Какой изящный округлый круп. Какие мягкие, нежные
— Прошу прощения! — Герцогиня Бейсингхолл, глядя на Стюарта, с трудом сдерживала ярость.
Стюарт в замешательстве наморщил лоб.
— О, понял! Как это неосмотрительно с моей стороны. Я, конечно же, имел в виду кобылу, а не вашу дочь.
Герцогиня недоверчиво взглянула на Стюарта и подала дочери сигнал зонтиком.
— Мистер Макьюэн, от имени своей дочери хотела бы поблагодарить вас за свадебный подарок. Но боюсь, мы должны его отклонить.
Стюарт был уязвлен.
— Но почему, ваша светлость? Чарибдис — самое прекрасное, что у меня есть, и я очень люблю эту лошадь. Но для меня нет большего удовольствия, чем подарить ее Вайолет.
— Думаю, мистер Макьюэн, что вы уже получили достаточно удовольствия за счет моей дочери.
Стюарт прищурился. В отличие от Коналла он не умел скрывать своих эмоций.
— Ваша светлость, вам лучше проявлять осторожность. Если не из уважения к тому факту, что мы все же станем родственниками, так хотя бы из соображения, что злость делает женщину чрезвычайно непривлекательной.
Герцогиня, однако, и глазом не моргнула.
— Мистер Макьюэн, я скорее сочту за члена своей семьи эту лошадь, чем вас. Не оскорбляйте меня, притворяясь, будто заботитесь о счастье моей дочери. Если бы это вас по‑настоящему заботило, вы бы в первую очередь добивались благосклонности моей дочери должным образом, а не как вор темной ночью. Вы запятнали честь моей дочери, после чего просите меня забыть о позоре, хотя свидетельство этого растет в ее животе. Родственник, нечего сказать! Вы меня совершенно не уважаете. Вы могли бы с таким же успехом набить деревянный ящик гниющими отбросами, обвязать ленточкой и поставить мне на колени, назвав благоуханным даром. Пожалуйста, попросите, мою дочь слезть с этого животного. Я не желаю больше общаться с вами.
Повернувшись в постели на бок, Шона рассеянно наблюдала за пылинками, кружившимися в луче струившегося в окно солнечного света. Танцуя, они мерцали на свету, но стоило лишь выскользнуть из луча, как они исчезали во мгле. Так и она.
Она пыталась настроить мысли на поиски Кэмрана. Мечты об их счастливом воссоединении всегда доставляли ей радость. Но не сейчас. Ее сердце стремилось к другому счастью, и потеря его затмевала все остальные эмоции.
В конце месяца Коналл должен был жениться на леди Вайолет. И тот факт, что ни один из них не хотел этого брака, служил ей малым утешением. Потому что не она, Шона, а Вайолет станет в конце концов его женой. Он будет улыбаться Вайолет, она будет держать его под руку и спать с ним в одной постели. Пусть сейчас Коналл не любит ее, но со временем поддастся ее чарам. Вайолет невозможно было не полюбить. И тогда она станет не только его женой, но и возлюбленной его сердца. Одинокая слеза скатилась по щеке Шоны на подушку.
В дверях детской появилась миссис Доэрти:
— Я принесла тебе чаю, цыпленок.
В
Шона даже не повернулась к ней.
— Я ничего не хочу.
Миссис Доэрти поставила поднос на стол.
— Хозяин все утро порывался прийти взглянуть на твою щиколотку, а я его отвлекала. Не знаю, что еще ему говорить.
Шона должна была подняться, чтобы с помощью чернил состарить свой синяк. Но у нее не было ни желания, ни сил продолжать этот обман.
— Скажите ему, что отчекрыжила ее.
— Шона, будь благоразумной. Вставай. Если не подсинишь щиколотку, он поймет, что ты его одурачила. Тебе не нужны проблемы. И честно говоря, они не нужны ни мне, ни Уиллоу.
Ей было уже все равно. Как только карета увезет его в Англию, Шона покинет Балленкрифф вместе с Уиллоу.
Миссис Доэрти присела на край ее кровати.
— Ты же не хочешь, чтобы эта спесивая герцогиня думала, что оказалась права насчет тебя.
Нет, этого она не хотела. Герцогиня Бейсингхолл и так имела слишком большую власть над другими людьми. Давать ей еще больше власти Шона была не готова.
— У тебя есть еще один день с хозяином. Не валяйся в постели, когда можешь провести с ним эти последние драгоценные часы.
Еще один день. Но этого было мало. Того, что ей хотелось делать с Коналлом, хватило бы на тысячу жизней. Шона закрыла глаза. Когда‑то один день за несколько мгновений драматическим образом изменил ее жизнь. Значит, даже мгновения обладали властью. А у нее впереди был целый день этих мгновений.
Может, ее жизнь снова изменится.
Хотя бумаги на столе были аккуратно рассортированы и сложены, Коналл не мог на них сосредоточиться. Мог лишь думать, что это Шона рассортировала и сложила их.
Было нетрудно догадаться, что их вечерний разговор имел какое‑то отношение к тому, что сегодня утром его к ней не пустили. Он знал, что у нее болела не только нога, у нее болело сердце. Больше всего на свете ему хотелось ее утешить. Но он не мог дать ей то утешение, в котором она нуждалась.
Продолжать сидеть ему было невмоготу. Казалось, на него давят стены. Дважды в жизни он испытывал чувство, что вот‑вот совершит непоправимую ошибку. Первый раз, когда вернул себе одну женщину, и теперь, когда отталкивал другую.
Человек науки, он уповал на твердость доказательств и неопровержимую реальность фактов. На камне фактов всегда можно проложить тропу мысли или дела. Умом он сознавал, что поступает правильно, беря в жену Вайолет.
Но внутренний голос говорил совсем другое.
За последовавшим стуком в дверь в кабинет вошел Баннерман:
— Прошу прощения, сэр. Только что прибыли какие‑то люди.
Коналл раздраженно поджал губы.
— Баннерман, разве вы не видите, что я готовлюсь к отъезду?
— Прошу прощения, сэр, но джентльмены хотят видеть не вас, а мисс Шону и мисс Уиллоу.
— Вот как? — Брови Коналла сошлись на переносице. — Это арендаторы?
— Нет, сэр. Они представились как Маккалох и его сын Брэндаб. И, сэр, с ними мистер Хартопп.
В голове Коналла прозвучал сигнал тревоги.
— Какого черта ему здесь нужно?
— Не могу знать, сэр.
— Я выйду к ним. Но пока ничего не говорите дамам. А мужчинам скажите, что Шона не здорова.
— Прошу меня извинить, сэр, но они встретились в коридоре, когда мисс Шона спускалась вниз. Она проводила их в утреннюю гостиную. Я пришел предупредить вас об их присутствии.