Уролога. net
Шрифт:
Дальнейшее было шаблонно.
— А вот скажи… те мне, многоуважаемый доктор, а отчего?..
— Простатит. Хронический. Требует месячного лечения, а я приехал на неделю, — лучезарно улыбнулся «многоуважаемый». Настроение потихоньку поднималось, безумный ритм безумного, но безумно же любимого мегаполиса оставлял его. Он растянулся на кресле, с наслаждением выкурил сигарету и на минутку закрыл глаза. Когда открыл…
— Тысяча чертей и миллион чертенят в придачу, в этом городе когда-нибудь что-нибудь изменится? — изумленно выругался он в ответ на ощущение дежавю. Дежавю в лице шашлык-мастера Арута сидело
— Доброго тебе утречка, дядь Арут! — прокричал он счастливо, высунув голову, обе руки и большую часть туловища в окно машины. — Как ты, как детки, как мама поживает?!
Таксист привычно нажал на тормоз.
— Пойдем кофе выпьем, — пригласил его Диланян. — В этом неказистом заведении лучший в мире кофе. Но только для меня.
Таксист конечно же попытался отказаться. Вот что непонятно разуму Диланяна: никогда и никому не удавалось отказаться, когда армянин зовет кого-нибудь разделить с ним трапезу или кофе. Зачем, ну зачем эти попытки отказаться?
В это время Арут встал, стряхнул с колен, казалось, прошлогоднюю пыль и радостно подошел к машине.
— Ай, доктор опять ко мне пожаловал! Как раз жду свежайшее мясо, пять минут назад во дворе зарезал, сын освежевывает! Пятнадцать минут, и шашлык будет готов!
— Погоди, Арут, не надо. Я только приехал! — попытался отказаться Диланян. Вот что непонятно ему самому: никогда и никому не удавалось отказаться, когда армянин зовет кого-нибудь разделить с ним трапезу или кофе. Зачем, ну зачем эти попытки отказаться? — Нам только кофе. А уважаемому дяде Давиду бутылку «Джермука», а то он с утра желудком мается, язва у него застарелая.
Таксист опешил.
— Слушайте, уважаемый, я понимаю, что в Москве самое лучшее образование в мире! Но у тебя в глазах что, гастроскоп стоит?! — пораженно воскликнул он.
— Дядь Арут, сделай ему крепкий кофе… Полложки сахара… А то у него, кроме язвы, еще и склероз разыгрался, — задумчиво высказался Диланян, автоматически поглаживая спинку стула, который стоял здесь, кажется, с тех самых времен, когда Ной спустился с горы Арарат, а его встретили армяне с криками: «Ара, вай, смотри, цирк приехал!»
— Но как он узнал? Я ему, клянусь отсутствием бороды моей достопочтенной тетки, ничего такого не говорил!
Изумление в глазах таксиста грозило перерасти в нечто опасное для здоровья, посему Диланян поспешил его успокоить:
— Скажи, дядь Давид, ведь ты на «Волге» ездил года полтора назад? Номер 12 UU 103?
— Наглат тебе, злой сатана! — перекрестился таксист. — Ты в КГБ, что ли, работаешь?
— А, и номер телефона у тебя красивый… Как его… 094 06-80-68, да? Погоди, Арут, не надо ему водки наливать. На, дядь Давид, выпей «Джермука», — тепло улыбнулся Диланян. — Ты меня в позапрошлом году в больницу ночью возил, лампочка в «Волге» твоей перегорела, поэтому лица моего не помнишь. А твой надтреснутый голос, пожелавший тогда мне от души большой удачи, я и в гробу не забуду…
— Но как ты все это помнишь, да простит господь все прегрешения твоему прадеду! — вспомнил своего позднего пассажира Давид. — Чтоб через два года… И такая память… Ты ундервуд, что ли?
— Вундеркинд, — автоматически поправил
— Чтоб не оскудела твоя память! — только и сказал таксист.
Кофе, лучший кофе в мире был испит, Диланян тепло попрощался с Арутом, с огромным трудом объяснив, что нельзя людям с утра есть шашлык, и сел в машину.
— Поехали, дядь Давид, розы искать… У бабушки сегодня день рождения, понимаешь? — Взгляд Диланяна опять подернулся ощущением безмерного карота. [10]
— Поехали…
И они поехали. Конечно, в полседьмого утра в Ереване найти цветы не проблема. Проблема заключается в том, что цветы эти, как правило, не первой свежести, ибо чаще всего предназначены для… Ну, не важно, не о том наш рассказ.
10
«Карот» не имеет дословного перевода, означает «скучать по кому-либо, очень сильно скучать и ожидать встречи».
— Доброго раннего утра тебе, хозяин. Покажи мне, какие самые хорошие розы у тебя есть, да принесет господь всякого блага в твой дом, да не заболеют твои близкие и не оскудеют твои доходы, — вежливо поздоровался Диланян.
Гориллоподобный продавец цветов, с трудом открывая один глаз, отворил дверь. По причине наличествующего сна, он был предельно краток.
— Захо… аы-ы-ы-у-у-э-э… дите, — откровенно зевнул он, засунул мизинец левой руки в правое ушное отверстие и стал остервенело добывать серу. — Для кого розы нужны?
— Для бабушки. День рождения у нее сегодня. Вишь, прилетел специально из Москвы ее поздравлять! — важно поднял указательный палец Диланян. — Так что давай, доставай самые лучшие.
— Из Москвы, говоришь? — моментально проснулся продавец. Внешне это проявилось следующим образом: он вынул палец из уха (Диланяну показалось, что ухо облегченно вздохнуло и поклонилось ему), открыл второй глаз и уставился на ранних посетителей. Во взгляде его явственно читалось:
«Ого! Из Москвы прилетел! Вдвое… Нет, втрое дороже!» Настолько явственно, что таксист нашел необходимым вмешаться.
— Ты это… Цены не задирай, а? Я-то не из Москвы прилетел. А этот человек брат мне душевный, братское сердце и доктор, понял меня? — Сказанное явно прозвучало с угрозой.
Продавец опешил.
— Ты… Это… Того… А кто задирает-то? Я еще и цен не говорил! — с обидой в голосе произнес он. — Что, я дурак и не понимаю, что ежели человек прилетел специально бабушку поздравлять, то облапошить его нельзя?
— Дорогой… — вмешался в разгорающийся спор Диланян. — Я же сегодня первый верблюд, правда? (Первого покупателя по какой-то неведомой причине называют первым верблюдом, сфтанар, и ежели он щедр, то торговля в этот день пойдет особенно удачно. Первого верблюда обидеть нельзя, но лишь тогда, когда покупатель знает, что он — первый верблюд. Ахинея какая-то, честное слово.) Обижать тебя не собираюсь, буду щедр, а рука моя легкая-легкая, будет у тебя сегодня такая торговля, какой пять лет не было!