Уровень: Война
Шрифт:
— Да, что ты, друг! Я уже давно придумал, как отомстить. Вот, жду подходящего момента.
— Ух! Боюсь-боюсь. Ты у нас изобретательный на шутки, лучше нам поостеречься.
— Точно. В этот раз я превзойду самого себя.
То был единственный диалог на данную тему, в остальном бравурно обсуждался завтрашний поход, подготовка к нему, вчерашний спортивный матч по риплингу, поломавшийся двигатель машины Дэлла, новая прическа Логана и последний рассказанный доком анекдот на тему: «Я такой, да, я могу…»
Он покинул бар первым: извинился за спешность, отбился от тысячи невидимых стрел
Домой, хоть часы и показывали начало девятого, поехал не сразу — зарулил на угол двадцать четвертой, нырнул и вынырнул в круглосуточный цветочный магазин, положил на заднее сидение букет роз и тогда вздохнул с облегчением.
Дама живет в его доме уже три недели, а он ни разу не сводил ее в ресторан и ни разу не купил цветов. Заводя двигатель, Эльконто надеялся на то, что его «косолапые» извинения будут приняты.
Он ожидал немногого: ее улыбки, робкого жеста, поправляющего выбившуюся прядь обратно за ухо, жалобы на то, что они давно не практиковались в борьбе на лужайке, хитрого и якобы недовольного взгляда, мол, ты, конечно, поздно, но, куда деваться, я все равно сервирую тебе стейк…
А вот чего он не ожидал точно, так это украшенного бархатной скатертью и лентами стола в гостиной, стоящих на нем фарфоровых приборов, зажженных свечей, заполненных до середины бокалов с белым вином, горячей и умопомрачительно пахнущей еды в количестве трех блюд и… одетую в темное с серебристыми вставками, открывающим плечи и спину, короткое платье Ани.
Ани с великолепной прической из вьющихся волос.
Ани с макияжем.
И Ани на шпильках.
Хорошо, что она не обвила его шею при входе и не поцеловала в губы, иначе бы точно атас. Полный и безвозвратный.
Прежде, чем сесть за стол, Эльконто поднялся наверх и долго мыл руки — настолько долго, что подушечки пальцев сморщились.
Она такая красивая, сногсшибательно красивая — мягкая, улыбчивая, податливая… Боже, все это время в его доме жила Женщина с большой буквы, а Дэйн простодушно считал ее пацанкой. Нет, с такими грудями и попой, конечно, не пацанкой, но все-таки. А теперь он боялся выйти из ванной, не оттерев с лица выражение растерянного идиота, неспособного перестать пялиться на ее бретельки, икать при попытке умно ответить и капать в тарелку слюной. Не от вида стейка.
А как бы ей пошли длинные лакированные сапоги — те, что заканчиваются ваше колена, у-у-у…
Он бы так и стоял у раковины, рассматривая собственное отражение, если бы женский голос не вывел его из ступора:
— Дэйн, у тебя там все хорошо? Еда остывает…
— Иду, Ани! Уже иду…
Ужин, во время которого Эльконто ощущал себя находящимся никак не в собственной гостиной, а в зале дорогого ресторана — не хватало только официантов, — даже Барт вел себя прилично. Не сидел у стула, не колотил хвостом по полу и не умилял мордой попрошайки со стажем, вместо этого чинно лежал в углу и одобрительно посапывал.
Салат с каперсами получился великолепным, насаженные на палочки кусочки ветчины и сыра таяли во рту, оливы прекрасно оттеняли вкус, а зажарка
Хотя, Ани, судя по всему, была далека от мыслей, что знает сидящего напротив мужчину достаточно хорошо, а посему вопросы лились, как из ведра: давно ли он купил этот дом? Не скучает ли в нем в одиночку? Что обычно готовит сам? Почему всегда ходит в кроссовках или в военных ботинках, но никогда в туфлях? Есть ли у него в гардеробе хоть один костюм? Какие места в городе считает любимыми? Давно ли обосновался в Нордейле? Есть ли у него начальник, или же преподаватель боевых искусств — сам себе босс? Дорого ли обходится аренда помещения, где проходят тренировки?
Казалось, сегодня она решила узнать о нем «все». Спасибо, хоть не «любит ли он шелковое белье?», «предпочитает ли спать голым?» и не «как относится к нетрадиционному сексу?». Однако вечер еще не закончился, и подобные вопросы вполне могли прозвучать.
— Ани, зачем тебе все это знать обо мне? Я обычный мужик, ничем не примечательный.
— Ну, как же… Ты примечательный всем. Ты умный, хоть стараешься не показывать этого, серьезный, хоть постоянно прячешься за шутками, ты — человек слова и чести. Очень деликатен и вежлив, никогда не ставишь в неудобное положение, не забываешь о мелочах, заботишься о тех, кого любишь…
— Так, хватит. Ты решила меня окончательно смутить?
Ее губы, оттененные розовой помадой, многозначительно улыбались, а глаза казались бездонными. Почему-то «во всеоружии»: с прической, в элегантной одежде и с полным макияжем, Ани казалась ему более далекой — эдакой красивой незнакомкой, к которой он трепетно желал, но боялся приблизиться. Ани в кроссовках и с хвостиком — это знакомая и близкая Ани. Ани в вечернем платье — это глубокая мистическая натура, от которой непонятно чего ожидать.
— А давно ты состоял в серьезных отношениях?
Дэйн долго возил по тарелке кусочек свинины — если бы не поставивший в тупик вопрос, давно бы съел его.
— Такие вещи либо спрашивают в двустороннем порядке, либо не спрашивают вовсе.
Хозяйка «бала» улыбнулась и потупилась. Правда, вовсе не смущенно.
— Ну, я бы ответила тебе, если бы что-то помнила. А так могу только выдумывать. Давай предположим, что, если это и бывало, то очень давно, и ничего примечательного я оттуда не вынесла.
— Хитро. В таком случае, могу ответить, что я и сам очень разборчив, что означает, в этом доме до тебя никто не жил. Такой ответ тебя устроит?
— Более чем.
Она, действительно, выглядела довольной.
— А где ты нашел Барта? Почему вообще решил завести собаку?
Чтобы потянуть время, Дэйн притворился, что желает съесть сразу три канапе — вкусно, мол. Долго жевал, пытался придумать, как бы покороче, но поправдоподобнее наврать.
— Я нашел его на улице, роющимся в мусорных баках. Он был очень тощим, голодным и ничьим — я не смог пройти мимо, забрал к себе. — Почти правда. — Долго вымывал из его шерсти блох и учил вести себя прилично. В итоге получился хороший пес.