Урожай собрать не просто
Шрифт:
— А могу я поговорить с вашими старейшинами?
Катонец некоторое время беспокойно жевал сморщенным ртом, потом посмотрел на меня искоса:
— Говорите со мной.
Я так и подозревала: слишком уж он хитер и проницателен для простого сторожа.
— У меня есть идея, как вам получить еще один или даже два голоса на совете.
Идея, столь счастливо посетившая мою голову, была рискованной, трудновыполнимой и совсем немножечко безумной. Но ради претворения ее в жизнь я готова была на многое. К примеру,
— Скажи, это правда заколдованная шкура? — Я боязливо толкнула носком туфли распластанное передо мной нечто. — В прошлый раз твоя матушка предупредила, что на нее нельзя наступать.
Лорд Гордий, счастливый от того, что наконец-то я нанесла ему визит, был готов тут же презентовать мне этот старый пылесборник, но, получив отказ, пустился в объяснения.
— Это шкура неубитого медведя.
— Но как же? Если шкура здесь — значит, медведь убит.
— Вот! — Он немного торжественно и зловеще поднял палец. — Именно поэтому на нее и нельзя наступать.
Сложно вникать в такие тонкости, как их семейные легенды.
— Хорошо, пусть будет так. Но я пришла сюда не за этим.
— Я тоже скучал!
И не за этим тоже.
— Лорд Гордий, — пришлось придать голосу некоторой торжественности, чтобы его светлость прочувствовали всю важность момента, — у меня есть замечательная идея, как улучшить вашу нелегкую участь.
— Ого! — это был вовсе не возглас лорда. За одной из колонн прятался кто-то из его камердинеров, наверняка подосланный леди Радой.
Нет, так дело не пойдет. Ей будет вредно заранее иметь представление о сути моей затеи.
— Пойдем, надо переговорить в более уединенном месте, где нас никто не услышит, — схватив Гордия за руку, я потащила его за собой. Кто-то скажет, что за вольное обращение? Но хоть режьте, а воспринимать этого человека иначе как младшего брата я не могла.
Пересекая парадный холл, мы неожиданно столкнулись с леди Радой и господином Клаусом. Я тут же отпустила руку лорда, но это движение конечно же не укрылось от внимательных глаз фабриканта.
— Леди Рада. Господин Клаус. — От неожиданности я вспомнила дворцовый этикет и успела сделать легкий реверанс, прежде чем опомнилась.
— Идите, дорогие, куда шли, — милостиво махнула рукой хозяйка. — Нам с Клаусом нужно обсудить важные дела.
Воспользовавшись представившейся возможностью, мы с Гордием поспешили скрыться из виду. Но, когда вслед полетела фраза пожилой дамы: «Влюбленные дети так милы, вечно воркуют по углам о каких-то своих пустяках», — у меня волосы на затылке встали дыбом.
О боги, дайте господину Клаусу побольше догадливости, веры и терпения!
В тот же день я снова нанесла визит катонцам, потом пришлось съездить к отцу Алисии, которого хитрые иноземцы уже успели взять в оборот, от него опять поехала в коллективное хозяйство, и уже только тогда домой, где и закончились мои невероятные гастроли. Я подумывала, не написать
Жизнь — запутанная штука, но иногда на пути встречаются узелки, на которых держится вся сеть. Именно таким узелком и было общественное собрание. Я ехала на него с большим энтузиазмом, чем на любой из балов. Но не все собравшиеся разделяли мое нетерпение:
— И зачем я только сюда пришла? Ведь скучно же будет, и погода прекрасная, — сказала Алисия, скорее размышляя вслух, чем обращаясь ко мне, когда мы встретились с ней на ступенях дома общественных собраний.
— Могу предположить: затем, чтобы посмотреть, как Лас будет справляться со своими обязанностями наследника и будущего младшего лорда, — усмехнулась я.
— Почему в твоем исполнении это звучит еще глупее, чем у меня в голове? — Подруга нервно помахивала помятым букетиком ландышей. — Знаешь, отец Оврамий начинает меня пугать. Делать мне предложение прямо на главной площади! И что на него нашло?
— Раньше такие вещи тебя не смущали.
— Просто теперь я, кажется, понимаю, каково это — быть на его месте.
— Да так и заболеть недолго. — Я озабоченно потрогала ее лоб: не так уж часто подруга изменяла своей беспечности. — Пойдем в зал. Сегодня впервые за много лет там будет интересно.
Мы заняли места в среднем ряду, по левую руку от меня чуть позже примостился Ивар — единственный из моих братьев, который сознательно проявлял интерес к общественным делам. Позади расположился господин Жерон, несколько дней назад снова приехавший на фабрику. На помосте для участников собрания уже скучал Лас. Я бы с радостью заменила его, если бы это было возможно, а так оставалось только надеяться, что он в точности запомнил мои указания. Отец Оврамий все никак не мог занять своего места: он то вбегал, то выбегал из зала, поминутно бросая укоризненно-страдальческие взгляды на Алисию. Остальные участники собрания пока не соизволили появиться.
Публика была явно шокирована, когда в зал вошла делегация катонцев, но вовсе не потому, что раньше чужаков на заседания не допускали. Просто на груди у каждого иноземца висел металлический круг — символ наших богов. Ивар, сидевший рядом, от удовольствия и гордости даже приосанился.
— Ты знал? — удивленно спросила его я.
— Вера и помощь ближнему творят чудеса даже в самых темных душах, — туманно ответил он.
Отец Оврамий, наконец угнездившийся на помосте, взирал на процессию крайне одобрительно. Это был день его триумфа, масштабнее коего мог бы стать только миг, в который Алисия дала бы свое согласие составить счастье церковного служителя.