Урус-хаи
Шрифт:
– Я покажу вам, где вы, люди из неведомой мне России, можете расположиться со всеми удобствами.
Изнутри дворец оказался еще величественнее, чем казался внешне. Пожалуй, только дворцы Московского Кремля могли бы поспорить в своей красоте с дворцом королей Гондора.
На стенах были изображены великолепные мозаики с изображениями битв, всадников на фоне горящих городов, кое-где стояли выцветшие знамена с жутковатой вышивкой.
– Орочьи знамена - пояснил Фарамир.
– А это - указал он на изображения всадников
– А это кто?
– Кристина с любопытством ткнула в картину, где один воин поддерживал другого, истекающего кровью. Оба они были закованы в доспехи, а на заднем фоне воины в белых доспехах сражались с монстрами, несколько воинов в серебряных и золотых доспехах прорубались к восседавшему на отвратительном монстре всаднику в черных шипастых доспехах.
– Эти?
– Фарамир бросил взгляд на мозаику - Это Исильдур и Анарион. Они сражались против армий Саурона во время Войны Последнего Союза. В 3440 году в ходе Осады Барад-дура Анарион погиб. Спустя год над Сауроном была одержана победа - и только нерешительность Исильдура позволила Саурону укрыться на Востоке...
Мы продолжили нашу своеобразную экскурсию. Так, крепкого невысокого толстячка, увенчанного короной и восседавшего на троне, Фарамир назвал Таростаром, который разгромил воинственных Истерлингов и сменил имя на Ромендакиль, то есть - "Победитель Востока".
Именно Ромендакиль I был первым королем, который назначил Наместника. Наместник являлся высшим должностным лицом в свите Короля. Одной из его обязанностей было правление страной, когда Король отправлялся в военные походы. Ромендакиль I также начал традицию оставления писанных напутствий наследнику в случае безвременной смерти Короля.
Наследники Ромендакиля также расширяли свои владения, были у гондорцев и свои 'Генрихи-Мореплаватели' - так, Фарамир показал нам общий портрет четырех людей в королевских мантиях, управлявших кораблем, идущим к берегу посреди бурных волн и назвал их 'Королями-корабелами' - эти короли создали могучий гондорский флот и частью построили, а частью отвоевали у врагов порты.
Наконец Фарамир провел нас через коридор к нескольким дверям.
– Здесь будут ваши покои, - сообщил он.
– А можно нам после того, как обустроимся здесь, выйти посмотреть город?
– Конечно - пожал плечами Фарамир.
– А я постараюсь поговорить с отцом, чтобы он уже вечером принял вас у себя.
– Какие великолепные комнаты! Право, я ощущаю себя королевой - восхищенно повторяла Кристина. Я всецело был согласен с ней.
Наши комнаты были украшены красивыми гобеленами, изображающими пасторальные и куртуазные сцены, сцены спасения рыцарями невинных дев от когтей орков. А в центре каждой комнаты располагалась кровать с балдахином, причем
Обувь мы оставили у порога комнат - было неловко ступать пыльной обувью по чистым роскошным коврам, изготовленными мастерами Средиземья...
После того, как мы разложили наши вещи, так неуместно смотревшиеся среди всей этой роскоши, я и Кристина решили пойти посмотреть город.
Из-за угла дома из переулка вдруг появились трое. Один мужчина был облачен в ржавую кольчугу и кожаные штаны, двое вообще-то в каких-то лохмотьях.
– Ну, что, поделишься своей киской или предпочтешь уплатить выкуп?
– поинтересовался окольчуженный бандит, обнажая саблю.
– Всего двадцать золотых. Видишь, Кривому - кивнул он на одноглазого - на новый глаз-протез требуется...
– Абырвалг!
– громко выругался я.
Это словечко я позаимствовал у незабвенного Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Больно удобно - и хорошо выражает ярость и при женщинах и детях произнести можно.
И вдруг главарь бандитов уронил саблю и рухнул на корточки.
– Больно! Мои кости! Ааааааааа!
– завизжал он.
Два других разбойника попятились, испуганно переглядываясь. А корчившийся на камнях улочки бандит начал меняться. Одежда покрылась оранжевым мехом, лицо вытянулось в длинную морду, руки и ноги начали удлиняться, изменяться, превращаться в собачьи лапы.
Вслед за этим вскрикнул и один из негодяев - он испуганно трогал свою голову, превращавшуюся в морду одноглазого дворового пса.
– Колдун! Колдун!
– завопил его напарник - Говорил же я тебе, Кривой, не стоит чужаков на ценности щупать, надо присмотреться! А теперь...
И он ринулся прочь, махая длинным завитым, как у лайки, хвостом, выглядывающим из-за ремня его кожаных штанов.
– Оборотень! Оборотень! Шпион Саурона! Лови его, держи!
– донеслись до нас испуганные вопли торговцев с соседней улочки.
Молодой красивый колли поднялся с камней, оглянулся на поскуливающую дворнягу, жавшуюся к стене дома. Посмотрел на нас. И жалобно повизгивая, так неожиданно заколдованный мною бандит на брюхе подполз к нам, лизнул мои сапоги.
В совершенно человеческих глазах заколдованного мной бандита читались страх и надежда.
– Пожалеем его?
– спросила Кристина.
– Мы не знаем местных законов - покачал я головой.
– Если я расколдую этих двоих, они могут побежать доносить, скажем, местному жрецу, что в Минас-Тирите появились могучие колдуны.
– Мы ведь и так для местных - колдуны - вздохнула Кристина - Вспомни, как мы на 'Льве' въехали в город. Помнишь, стражник еще вполне удовлетворился твоей десятирублевой монетой?