Усадьба с приданым

Снежинская Катерина

– Нисколько не сомневаюсь, – как можно искреннее заверила его Мария. – И, честно говоря, сочувствую вам. Ситуация и впрямь неприятная. Только вот я пришла совсем по другому вопросу.

– По другому? – несказанно изумился Марк Платоныч.

– Именно, – довольно кивнула Мария Архиповна. – Видите ли, у моей сестры в этом году дочь поступает…

– Я не занимаюсь репетиторством! – почти испугался профессор.

– Да нет, вы меня опять не поняли, – сладенько улыбнулась госпожа Мельге. – Я всего лишь хотела узнать, где вы работаете. Просто в ВУЗ с таким сильным преподавательским

составом, а сужу я по вам, можно отправлять ребёнка, не боясь, что…

– А теперь ошибаетесь вы, – добродушно и с видимым облегчением рассмеялся Марк Платоныч. – Я служу в НИИ неводных растворов. Это не учебное заведение, так что помочь ничем не могу. А Лизонька на самом деле не просила вас ничего передать?

– Увы, – развела руками Мария.

И вот теперь, ловелас престарелый, пень ты трухлявый, сиди и думай, на кой разливался соловьём перед посторонней женщиной. Может, хоть стыдно станет?

Хотя такие люди и стыд друг с другом монтируются слабо.

[1] Имеется в виду Крупская Н.К., супруга Ленина В.И., революционерка, крупный советский партийный, государственный, общественный и культурный деятель.

Глава 10

В которой Маша становится-таки роковой женщиной, но никакого удовольствия от этого не получает

Вполне возможно когда-то НИИ неводных растворов был весьма солидной организацией, но те дни явно миновали, причём давно – от института остался двухэтажный кирпичный домик глубоко на задворках, за гаражами, амбарами, лабазами и несколькими ещё вполне прилично выглядящими зданиями, забитыми сомнительными конторами от подвалов до крыш.

Особенно Машу, добрых два часа впустую проблуждавшую в этом лабиринте, поразила фирма с дивным названием «ОБУК ЧТРЗ РФ РОУС Импел» и не менее дивным слоганом: «Мы решаем ваши проблемы и тут и там!». Какие проблемы может решить заведение с таким имечком, и где это «тут» с «тамом», Мария Архиповна сообразить не смогла, как не напрягала фантазию. А любопытство-то разбирало, так что пришлось заглянуть. Оказалось, что под маской «ОБУК-что-то-ещё» пряталась ритуальная контора. После такого открытия слоган перестал быть загадочным, но нагнал лёгкой жути. Зато салон красоты «Кали» с честно намалёванной на вывеске синекожей четверорукой очаровашкой и «Турецкая кожа. Прямые поставки из Польши» убийственного впечатления уже не произвели. Так, лишь слабенький ступор вызвали.

Чего не скажешь о самой госпоже Мельге. Дама, окопавшаяся в отделе кадров НИИ, уставилась на вошедшую и, между прочим, вежливо постучавшую Марию, как на приведение, даже чаем, бедная, поперхнулась.

– Вам чего? – просипела, видимо, завкадрами, пытаясь стряхнуть ладонью с внушительного бюста кусок крема, свалившегося с недонесённого до рта пирожного.

– Простите, не хотела вас пугать, – пробормотала Маша, мягко говоря, удивлённая таким приёмом.

– Да ладно, – махнула полной ручкой дама. – Удивилась я просто. Нечасто в мою конуру гости захаживают. Или вы чего, продаёте? Так тут никто не купит, денег нема.

–

Нет-нет, – зачастила Мария Архиповна, – я ничего не продаю, я совсем по другому делу. Понимаете, моя племянница в этом году собралась поступать и Марк Платоныч сказал…

– Гоните в шею! – рявкнула женщина, саданув кулаком по столу с таким энтузиазмом, что чашка с недопитым чаем подпрыгнула, плеснув через край. – Платоныч, вот ведь! Вон гоните, поганца!

– Почему? – осторожно поинтересовалась Мария, бочком, потому как дверь до конца не открывалась, протискиваясь в заставленную стеллажами комнатушку. – Всё-таки уважаемый человек, профессор.

– Кто профессор? – страстно выпучила глаза дама и рассмеялась страшным сатанинским хохотом. – Это Маркушка, что ли, профессор? Да вы лапшу-то с ушей стряхните, женщина! До старости в ассистентах завлаба проходил. Кандидатскую только к сорока защитил, а дальше ни тпру, ни ну! Профессор! Его тут из милости держат, двенадцать присутственных часов в неделю, как вам? Да лаборанты, если хотите знать, больше уважения имеют, чем это фуфло! Пф-ф!

Завкадрами, гневно оттопырив губу, фыркнула и жадно глотнула из чашки.

– Но как же так? – «растерялась» Мария Архиповна, присаживаясь на краешек стула. – Моя племянница…

– Драть! Драть ремнём, как сидорову козу! – Дама снова грохнула по столу, но на этой раз ладонью. – Чтоб мозги на место встали. Конечно, Маркушка на дурёх ба-альшое впечатление производит. А то! Морда холёная, мерин лощённый, сам из себя весь павлин, не ходит, а фордыбачит, перстенёк на мизинчике, а рот откроет – всё, тушите свет, дайте вилку с ушей спагетти сматывать. Люблю не могу, не дашь зарежу, последняя и единственная любовь всей жизни, до тебя не жил, а маялся. Фу-ух! – Женщина одышливо выдохнула, прижимая ладонь к выпачканному кремом бюсту. – Уж я тут на этих дурищ насмотрелась. Сколько их вот здесь же рыдали, скольких я корвалолом отпаивала! Вы меня простите, конечно, что я вот так, сходу, но ведь сил никаких нет на кобелину этого глядеть.

– Ну вы и расписали, – плеснула маслица в костёр Маша. – Сразу видно, что просто не любите Марка Платоновича.

– А за что мне эту гниду любить? – тяжко поразилась завкадрами. – Он и ко мне по молодости лет подкатывал, да только у меня мозгов-то побольше, чем у некоторых. Дала пинка под зад: лети, голубь! И племяннице своей скажите, чтоб дурить заканчивала и ни на что не рассчитывала. Кобель он и всех дел. Да ещё и женатый.

– Женатый? – ахнула Мария, тоже руку к груди прижимая.

– А где ты, дорогуша моя, холостых-то видела? – фыркнула дама, не без труда выбираясь из-за стола. – Чайку выпьешь? Сейчас сделаем. А Маркушка-то не просто женат, а накрепко, от таких не уходят. Папашка у его супруги ещё у нас в НИИ директорствовал. Потом, когда можно стало, а совесть отменили, всё тут распродал. Видала, чего в главном корпусе творится? Фирмана фирме. Так что они теперь в денежках купаться могут, а Маркушку жёнка вот так держит. – Завша показала Марии Архиповне крепко сжатый кулак. – Он и пискнуть не смеет!