Ущербная луна
Шрифт:
Кассандра улыбнулась.
— Вообще-то ты не станешь задавать вопросы.
— А что тогда?
— Ты будешь ею или она — тобою. Вы станете единым целым.
Кожу слегка закололо, по ней пробежал холодок, и я задрожала.
— Что, если…
— Что?
— Что, если она не захочет уходить, и меня всю оставшуюся жизнь будут мучить голоса в голове?
Я тут же задумалась, не так ли становятся шизофрениками, но потом отвергла эту мысль. Не могли все люди, слышащие голоса в голове, участвовать
— Диана, расслабься. Эрзули богиня. Мы наслаждаемся пребыванием на земле и не стремимся ее покидать, но для нее это место — отстой.
Наверное, Кассандра права.
— Готова?
Я глубоко вдохнула. «Готова ли?»
— Да.
Кассандра опустилась на колени возле плоского камня, смахивавшего на алтарь, взяла глиняную чашу и принялась пестиком разминать и смешивать ингредиенты.
— А мне что делать? — спросила я.
— Сядь. Расслабься. Открой свой разум.
Ей легко говорить. Почти всю жизнь мой разум был закрыт, особенно для вещей такого рода. Все же я села на пол и продолжила глубоко дышать. Учащенное дыхание, вероятно, отпугнет лоа.
Кассандра высыпала приготовленную смесь на алтарь, а потом нанесла небольшое количество мне на лоб. Я съежилась, но она не остановилась, а принялась петь на незнакомом языке. К счастью, смесь была розовой и пахла цветами. Если бы основным ингредиентом оказалась кровь, я бы сбежала.
Кассандра взяла трещотку, отделанную костями (чьими, знать не хотелось), и потрясла ею. Лазарь зашипел, и она подхватила его, когда проходила мимо коробки. Остановившись перед церемониальными символами, Кассандра ударила трещоткой по сердцу.
— Прошу тебя, Легба, открой врата для духов.
Снова задул ветер. Носясь по закрытой комнате, он колебал пламя свечей и трепал мои волосы. Что-то ткнуло меня в лоб — что-то невидимое. Я закрыла глаза.
Темноту прорезала серебряная волна, словно полная луна осветила неподвижное озеро. Я даже услышала плеск воды, почувствовала ее запах, почти ощутила, как она омывает меня легкой прохладой.
«Позволь мне узнать правду», — подумала я и открыла глаза.
Свечи погасли. Все до единой.
«Открой свой разум».
— Кассандра?
— Я здесь.
— Ты что-то сказала?
— Я сказала «я здесь».
— До этого.
— Не я. Ты слышала Эрзули. Слушай, что она говорит. Подожди, я зажгу свечи.
Я не совсем понимала, как мне открыть разум. Я не относилась к тому типу людей, кто открыто проявляет эмоции.
Холодный палец коснулся моего лба.
«Открой».
Я снова закрыла глаза и вообразила дверь. Потянувшись, повернула ручку и толчком ее распахнула. По другую сторону ждала женщина — высокая, пышнотелая, с коричнево-красной кожей и впечатляющей афропрической. Я ожидала, что ее глаза тоже окажутся
Она кивнула, и я ступила в полуночный сад.
— Где я?
— Физически — по-прежнему в храме, а вот твой разум соединился с моим.
Голос у нее был не менее прекрасен, чем она сама. Спокойный, приятный — голос женщины, которая знает свою силу, свое место и ответы на все вопросы.
Сад утопал в цветах. В лунном свете казалось, что это дождь окрасил их в немыслимые оттенки. Однако воздух был теплым, в меру влажным, как в последний день лета перед наступлением осени.
— Вы Эрзули? — спросила я.
— Что ты желаешь узнать?
Разве это ответ? По ее мнению, вероятно, да.
— Меня приворожили?
— Возможно.
— Лу-гару существует?
— А ты как думаешь?
Я нахмурилась. Дело не вязалось.
— Мне нужна только правда.
— Ее ты и узнаешь.
Эрзули повела меня по дорожке, посыпанной не привычным гравием, а трудно добываемым серым камнем, похожим на лунный. Пока мы шли, ее мантия меняла цвет, повторяя все оттенки луны: белый, серебряный, голубой, золотой и даже красный.
— Где можно достать такую? — спросила я.
Губы богини изогнулись, когда она указала на цветок, выделявшийся среди сотни других ярко-красным цветом лепестков, который не приглушила ночь.
Огненный ирис.
— Сорви лепесток, — прошептала Эрзули, — и познаешь истину.
— Я думала, огненные ирисы — дурной знак. Что они притягивают животных.
Она посмотрела на меня холодными серебряными глазами.
— Правда стоит некоторого риска.
«Как и все, достойное обладания».
Когда я оторвала лепесток, в носу защекотало от уже знакомого запаха воскуренной корицы.
— О какой правде речь? — спросила я и обернулась.
В саду не было никого кроме меня.
Я моргнула и вернулась в храм. Свечи горели, а Кассандра остолбенело смотрела на меня.
— О какой правде? — прошептала она.
Я разжала кулак. На ладони лежал ярко-красный лепесток. Открыла рот, и два голоса — мой и Эрзули — произнесли:
— И о той, и о другой.
Глава 33
— Что случилось? — спросила Кассандра. — Ты в порядке?
Я не была уверена. Я находилась здесь, но одновременно и где-то далеко. Была собой, но не совсем. Ощущение должно было пугать, но оно…
— Успокаивает. — Голос вновь прозвучал как обычно. Я больше не чувствовала странной наполненности.
— Что успокаивает? — переспросила Кассандра.
— Эрзули. Она как… — И снова я не могла подобрать подходящего слова.
— Мать.
Я склонила голову.