Ушедший
Шрифт:
Слёзы стали высыхать, она смотрела на него, и уже не верила.
«Ты самое дорогое, что осталось у меня» – при этом полгода войны и ни одной весточки или попытки связаться.
«Мы создадим наше государство, наш мир» с такой же политикой и войной.
«Я уничтожу Палпатина с его Империей» звучало как – «Я снова улечу на войну с ситхом, а ты останешься молиться, чтобы я вернулся».
«У нас будет малыш» – ему, наверное, надо было рассказать, что случилось с её репродуктивной системой после удара молниями Силы и доставанием из неё мёртвого младенца, и чего ей стоила попытка догнать его, и нервный срыв после. Но его это уже не касается. Теперь она проходит длительный курс лечения, результаты которого будут видны нескоро. А если результатов не будет, то вероятнее всего ей нужно будет сделать частичный клон некоторых репродуктивных органов, и после ряда операций, если всё как надо приживётся, она сможет задуматься о ребёнке. Есть ещё варианты, и её ресурсы позволяют не остаться бесплодной, но о малыше следующие пару лет думать не стоит. Эту болезненную тему она временно закрыла для себя, продолжая курс лечения. Ей и так постоянно было больно. Амидала врала, что больше не хочет быть с ним, врала ему, себе, но они больше не могут быть вместе. Ей надо выстоять ещё чуть-чуть, добиться развода, и она сможет свернуться калачиком в постели, выплакаться до рассвета, чтобы завтра встать и подумать, что делать теперь.
— Энакин, я не хочу, чтобы мы так расставались, но я больше не желаю такой
Он проигнорировал её, пытаясь поцеловать в губы, считая, что это может всё исправить. Глупо. Она отвернулась, выстраивая перед собой непробиваемую стену. Их физическое влечение уже не поможет в их идеологических разногласиях. Поцелуи стали настойчивее, Падме стало сложнее держать оборону, она попыталась встать. Но он не позволил ей.
— Энакин, пусти, — она упёрлась руками в его плечи, желая оттолкнуть.
Он приподнялся, перехватив её за руки. Падме вскрикнула от боли:
— Что ты делаешь? Мне больно!
Он ослабил хватку:
— Прости, — и снова притянул к себе. — Я очень скучал.
Его близость и голос завораживали, но она не могла себе больше этого позволить.
— Отпусти меня, — его напор стал сильнее, она попыталась вырвать из хватки, дёргаясь больше в неудовольствии, чем в реальных попытках. Пару приёмов, которые уже выручали её не раз, могли бы помочь, но драться с ним было глупо. Да и зачем? Она понимала, что ему больно принимая её решение, что ему нужно время для смирения, сейчас он придёт в себя и отпустит её. Но мужчина сильнее сжал запястья, он перехватил её руки в одну ладонь, и нежно провёл своей рукой по щеке, запуская пальцы в волосы, распуская причёску, которую она так тщательно собирала. Прикосновение вышло очень нежным, заставляя её ещё сильнее напрячься.
— Отпусти, — предательский голос выдал её настоящие желания.
— Не могу.
— Не заставляй меня это делать.
— Не заставляй меня это делать, — в его взгляде читалось то, во что она отказывалась верить. Он не сделает этого. Он не… — Ты моя жена.
— Наш брак не имеет силы. Он держался на нашем обоюдном согласии, — слова давались ей тяжело, на глазах наворачивались слёзы, но разум ещё крепко держал оборону.
— И значит, клятвы для тебя тоже не имеют силы? — запястья жёстко сдавили, а в голосе просыпалась злость.
— Имеют! — так же жёстко ответила она, выпуская принципы в авангард. — Я не изменяла тебе, и во всём была честна. Я дождалась тебя и попросила развод. Всё кончено, Энакин. Отпусти меня.
— И ты тут же прыгнешь в постель к этому корольку? — сквозь зубы прошипел он от ярости.
— Да как ты смеешь! — вышла из себя Падме, резко дёргая плечами по очереди, уходя из захвата. Скайуокер развернул её, перехватывая руки, в ещё более болезненную хватку и прижал к стене.
— Мне больно! — вскрикнула она, не веря, что всё происходит наяву. Хватка не сильно ослабла, он жадно поцеловал её в губы. Обида пришла вместе со слезами, и она выпустила зубы, со всей злости вцепляясь ему в губы, выражая крайнее неудовольствие таким обращением. Он болезненно простонал, сильнее прижимая её к стене. На ещё один страстный, но не желанный поцелуй, она ответила очередным укусом. Ощущения были в новинку, но они понравились ей, в этот момент состояние внутри переломилось, стало легче. Она расслабилась, позволяя внутреннему огню постепенно разгореться. Ощущения возвращались в безвольное тело, наполняя её эмоциями, лишая рассудок право слова. Она повторила укус в шею и тут же поцеловала. Принципы и убеждения, а также её упрямство тоже отступили, позволяя снова почувствовать нежность его прикосновений, распознать любовь в поцелуях. Это было легко, расслабиться в его руках, вспомнить всю прелесть их семейной жизни. Разум молчал, давая волю желанию, которое столько времени хранилось внутри неё. Энакин ослабил хватку, проверяя, можно ли отпустить, она тут же обхватила его за плечи. Они оказались на полу, звук рвущейся ткани, вызвал у неё улыбку, не оставшись в долгу, она бесцеремонно сдёргивала с него нательную рубаху. Из поцелуев пропали укусы, ласки стали мягче, нежнее; крики протеста переросли в крики удовольствия. Она прижалась к нему, желая слиться в единое целое. Погрузиться в их любовь, которая всё ещё существовала между ними. Она вновь тонула и упивалась этим чувством, сознательно полностью отдавая себя в руки этому мужчине. На краю сознания миражом ещё мелькал разум и тусклое воспоминание, что утром он уйдёт навсегда. Несмотря на его настойчивость, страсть, нежность и любовь, он уйдёт, она чувствовала прощание в его ласках, в его руках. Она не хотела об этом думать, разум, гордость, принципы вернутся позже, и она снова выпьет бокал горя до дна. А сейчас она упивалась лаской и нежностью любимого, забывая обо всём на свете. Эйфория заполнила её покалеченную душу, щедро балуя собой. Жаль, что только на такое короткое время. Она не знала, сколько пролежала на полу, глядя в потолок, но стала замерзать. И после ухода эйфории стали возвращаться боль в ногах и запястьях, яростный разум, избитая гордость, а раны в душе открылись заново, затопив тягучей болью. Свернувшись калачиком, у неё снова потекли слёзы. Он был рядом, она слышала его ровное дыхание, как он одевался. Энакин встал, аккуратно поднял её на руки, неся в комнату.
— Зачем ты это сделал? — помимо хрипоты в голосе была дрожь.
Он промолчал, положив её на кровать, и укрыв другой стороной одеяла. Падме сразу завернулась в мягкую ткань, желая скрыться не только от прохлады, но и от него.
— Как ты мог так со мной поступить?
— Ты недавно стонала от удовольствия, а сейчас жалуешься? — резко, грубо, даже жестко спросил он. Падме сильней сжалась, готовая застонать от боли.
Скайоукер подошёл к выходу из спальни, и замер, глубоко вдохнул:
— Я отказываюсь от тебя.
Слова давались тяжело, отразившись в женщине новым приступом истерики, она нервно всхлипнула… Сердце ныло и протестовало, но холодный, волевой разум, вернулся на свои позиции:
— Скажи трижды.
Её измученное тело билось мелкой дрожью, а душа с сердцем в два голоса орали: «Не говори, не говори!»
Лорд обернулся, выпрямился и холодно повторил:
— Я отказываю от тебя. Я отказываюсь от тебя. Я отказываюсь от тебя.
И ушёл, больше не задержавшись, чтобы не услышать её рыдания.
Закрыв глаза, он опустил нити Великой Силы, чтобы открыв их, снова взглянуть на тактический план действий. В его отсутствие командование флотом перейдёт адмиралу Пиетту, он доверял акзильцу и верил в его таланты. Хотя подготовкой флота всегда занимался сам. Все силы уже расставлены, и, как фигуры на шахматной доске, его корабли выйдут в пространство около флота Императора и сыграют чёткую партию победителей. Он не верил Альянсу, не доверял их адмиралам, и, разумеется, знал, что Амидала сделает всё, чтобы их флот понёс минимум ущерба, а корабли БМФ приняли самый жёсткий огонь противника на себя. Победу они разделят на равных, и он не хотел, чтобы его парни пролили больше крови, чем демократы. Всё по-честному, всё наравне. Нейкхан что-то задумала. Амидала не могла так просто встать на его сторону, заткнув Мон. Если бы эта женщина в полной мере понимала всю степень своей красоты, ума и власти, если бы она выкинула из головы всю эту демократическую глупость, то давно бы уже встала во главе Альянса, избавилась от Органы, Мон с Мадиной, и превратила бы это жалкое сборище в сильную политическую структуру. И пускай эта была бы её обожаемая Республика, пускай… Хотя Органа уже мёртв, если нейкхан не отпустит хватку, то Мотму можно будет списать.
Встречающая делегация на орбите приятно радовало самолюбие. Он даже не ожидал, что такое количество кораблей поднимут из-за его предполагаемого визита. Пролететь на гражданском лайнере под фальшивыми документами, куда проще, чем тащить весь флот на Корусант, где местные силы во главе с джедаями ещё могут представлять угрозу. Вступать в агрессивные переговоры с бывшими братьями по мечу он не хотел. Да и не затем он прилетел. Спидер со всем необходимым ждал в назначенном ангаре. Солнце ещё ярко освещало кишащую жизнью каменную столицу, от которой его передёргивало. Эта планета слишком резко напоминала ему прошлую жизнь с её законами, долгом и обязанностями, которые вбивали в него годами. Теперь его это не касается, он нашёл прекрасный мир, который станет прекрасной столицей нового светлого и процветающего государства. В противовес корусантскому камню и стали, а так же бесконечным уровням, блеску и холодной грубой архитектуре, Риазиль – прекрасный цветок, с витиеватыми узорами и могучими статуями. Падме понравится яркость и нарядность новой столицы. Он искал мир, который будет столь же зелен и прекрасен, как родной мир жены. На Корусанте она часто вспоминала дом и тосковала по зелени и воде. В Риазиле этого предостаточно. Запрыгнув в спидер, он сразу же направился по известному адресу. День был в разгаре, она не могла быть дома, но Энакин решил сначала запустить «глазики», чтобы знать, когда она вернётся домой, и ждёт ли она его. Он надеялся, что его родная отошла от потрясения, что тогда это было… он не знал, что это было. Это были не обдуманные слова с её стороны и не очень обдуманные действия с его. Но всё это позади. Тогда он поступил так, как счёл нужным в данный момент, а потом решал вопросы по мере их поступления. В целом получилось неплохо. Надо забрать Ангела с этого куска железного безумия и привести в прекрасный Риазиль. Там необходим сильный правитель, который сможет решить все их внутренние вопросы, и Падме прекрасно с этим справится. Энакин знал, что любимую нельзя оставлять без работы, что она очень социальный человек, который привык работать на благо разумных существ. Втайне он, конечно, мечтал, что она когда-нибудь всё же сможет сидеть в прекрасном их доме, среди риазильских водопадов и цветных озёр, воспитывать детей, но эти мечты навряд ли когда-либо воплотятся в жизнь.
Вторым зданием, мимо которого он хотел пролететь, выпустив дроида-наблюдателя, который тут же подключится и замаскируется под камерой слежения общей сети безопасности, был Храм Ордена Джедаев. Он хотел бы подлететь поближе, но не нашёл ни одного рационального предлога, к тому же он не хотел бы встретиться с джедаями. Желание встретиться с ученицей у него было сильное, отчасти ему много хотелось сказать ей лично, возможно объяснить, почему он пропустил церемонию посвящения её в рыцари-джедаи. Столица ждёт его только к ночи, но магистры могут почуять его раньше, хоть он и старался держать маскировку. У него будет ещё возможность встретиться и с наставником и со Шпилькой. Когда-нибудь Асока и Оби-Ван тоже согласятся перебраться в БМФ. Когда Республика окончательно развалится, и Ордену некуда будет податься, у него будет что им предложить. Третий пункт его сегодняшнего визита – Сенат. Всю работу, которую делают в этом здание, можно заснять на голокамеру, и создать социальный фильм с названием «Посмотрите, и никогда так не делайте», хотя «глазики» собирают информацию для других целей. Точка слежения над консульством Альдераана. До него доходили разные слухи, и бесконечные голозаписи важных приёмов, где коронованный в белом халатный слимо крутится около его супруги. Это было не ново. И всегда выводило его из себя, но Падме утверждала, что они соратники, работают в одном комитете, и защищают одну сторону, и… куча там ещё каких-то действий, который он записывал для себя, как «крутится около жены». И вечный неоспоримый аргумент любимой супруги: «Если бы я хотела быть с ним, я была бы с Бейлом, ещё до нашего с тобой знакомства». Это пока успокаивало его, хотя желание убить этого лизоблюда появилось после одной голозаписи, где на каком-то приёме Органа чуть ли не целоваться лез к Ангелу, супруга, конечно, аккуратно пресекла такое. Пресса разнесла сплетню о возможно предстоящем браке двух лидеров, на что он лишь усмехнулся. Он с отдельным наслаждением прочтёт центральную новость Корусанта: сенатор Амидала тайно покинула столицу, чтобы, находясь на территории Белого флота, объявить о своём браке с Лордом Скайуокером. Это будет хорошим ударом под дых для лучезарной банты.