Уши в трубочку
Шрифт:
Я указал певице на свободное место:
– Мы будем счастливы…
Она улыбнулась обещающе и даже многообещающе, снова наклонилась и помассировала мне плечи, увесистые груди выскользнули обе и мягко легли мне на шею.
– Не могу, – проворковала она низким грудным голосом, от которого воспламенилось все внутри, в смысле, в нижней части, – мне надо закончить номер.
– Тогда разрешите прислать шампанское в вашу гримерную? – поинтересовался я.
– С условием, – произнесла она богатым оттенками голосом, –
– О, йес! – ответил я с воодушевлением. – Карамболь!
Глава 6
Она посмотрела оценивающе на позеленевшую торкессу в моей рубашке, все женщины в этом заведении, как догадываюсь, сразу сообразили, что у моей спутницы под моей рубашкой ничего нет, даже трусиков, женщины это чувствуют сразу, но все же певица улыбнулась с победоносностью во взоре: у нее и грудь крупнее, и зад выше, не надо на полусогнутых, и волосы длиннее, а все мужчины обожают, когда длинные волосы по подушке…
– Да, – сказала она многозначительно, – карамболь!
Торкесса, задыхаясь от гнева, нет, уже от ярости, смотрела ей вслед испепеляющим взором.
– Ваше сиятельство, – едва выговорила она лязгающими зубами, – вы уверены, что… что это существо… с этой примитивной культурой… способно… вообще способно…
– Уверен, – ответил я великодушно.
– Но ее уровень!
Я ответил лениво:
– А я в этой области не ищу высокие уровни. Наоборот, чем проще, тем кайф выше.
Торкесса замолчала, потом сказала негодующе:
– Так вот почему вы поедаете ее таким пылающим взором?
Я пробормотал:
– Оттого что сейчас на диете, не значит, что не могу читать меню… Лилея, что за делы? Мы на задании.
– Но вы, милорд, – сказала она обвиняющим тоном, – весь разбухли!
– Ну, не весь, – пробормотал я, – но, дорогая, человек не может все время быть в погоне, в науке или в постели. На то он царь природы и венец творения! Надо чередовать, чередовать, чередовать… У нас попробовали задержаться на великой стройке чуть дольше, чем позволяла биология, целую страну обвалили с таким грохотом! Всю планету качает, как паука-плавунца на волнах!
– Но разве не знаете, что чем больше…
– Нет, – прервал я поспешно, – я не верю, что это решает все проблемы. Поголовная мэйдфакия началась еще в шестидесятых, но войны как шли, так и идут. И с ваучерами надули! И озоновая дыра не уменьшилась… Погоди, что ты все сворачиваешь на эту тему? У тебя эти две недели ученичества на секретного агента на чем оборвались?
Она мило покраснела, прошептала:
– На первом же уроке по обольщению…
– Понятно, – протянул я. – Значит, ты не зацикленная, просто ничего другого не знаешь… а знания показать хочется. Ну, хотя бы те, что на первом уроке?
Она потупилась, на щеках заиграл румянец, перебрался на лоб и шею, а восхитительнее
Торкесса смотрела на множество блюд в тупом недоумении.
– Зачем это все?
– Будем есть, – сообщил я бодро. – В смысле, ты – кушать, а я – жрать!
– Но почему так много? – спросила почти в отвращении. – В кого я превращусь?
– Ага, – сказал я злорадно, – и у вас есть проблемы с весом?
– Нет, но это просто… просто…
Я не слушал, разделывал большим ножом гуся, коричневая корочка потрескивает, из надрезов вырвался горячий пар, ноздри мои жадно ловят одуряющие запахи, стараясь вобрать все, чтобы не уплывали в сторону чужих столов. Потек прозрачный сок, желудок начал дергаться в нетерпении.
Торкесса едва коснулась жаркого на ее тарелке, как тут же опустила нож и вилку. Глаза ее, очень серьезные, вперили в меня вопрошающий взгляд.
– Милорд… разве нам не надо… спешить?
– Надо, – согласился я, – но, увы, ты не понимаешь…
– Чего?
Я развел руками, изобразил мимикой титаническую работу ума, пожал плечами, снисходительно улыбнулся:
– Нет, все равно не поймешь… Нет-нет, не реви, я сам не понимаю, правда. Но такова логика, весьма абсурдная, согласен. Но разве не в абсурдном мире живем? Однако он построен на неких законах, нам неведомых. Один из них в том, что, какой бы ни была спешной погоня, мы просто обязаны время от времени заходить либо в стриптиз-бары, либо в бордели…
– Фу!
– Что делать, таков закон. Даже выше – Закон! Вот так заходить в бордели, а также вот так сидеть и с аппетитом жрать, от пуза жрать, чувствовать запах и даже аромат жареного мяса, слизывать сок с пальцев… Я понимаю это так, что человек состоит не из одной гонялки, человеку надо что-то еще… например, мы можем во время погони заскочить в музей Изящных Искусств, вдруг там злодей, а там я тебе попутно расскажу о Ренессансе, Серебряном веке или сокровищах Тамонхаима…
Она посмотрела на меня с подозрением.
– А вы, граф, в самом деле знаете?
Я бесстыдно улыбнулся:
– Если честно, то сейчас не знаю даже, где этот музей и есть ли такой на самом деле. Но если вдруг окажемся вблизи и будет подозрение, что преступник забежал в музей, то… Сама понимаешь, я смогу, в самом деле смогу, откуда и возьмется, рассказать об истории создания картин, об их великой ценности. Конечно, если будем честнее, то предоставим рассказывать экскурсоводу, но так, правда, несколько померкнет мой имидж интеллектуала-искусствоведа со стальными мускулами.