Ушкуйник. Бить врага в его логове!
Шрифт:
В Михаиле купец проснулся.
– На кой они нужны? На обратной дороге их поить-кормить надо, охранять, чтобы не убежали. Тут своим людям места в обрез! Суда-то не безразмерные. Невольник по весу куда как больше тянет, чем даже одно блюдо из золота, а стоит много меньше. Где резон?
– А нехай! – отмахнулся десятник, вожделенно ощупывая глазами станы уводимых в полон красавиц.
Не стал настаивать Михаил на своей правоте, такой очевидной для любого сметливого купца. Но только, похоже, не воина! Десятник – воин бывалый, опытный, а таких простых
«Ну, набалуются на обратном пути ратники с бабами, натешатся вволю, а потом что? – досадовал Мишаня. – Потрепанные девки на торгу от силы рубль стоят. А на кожаный мешочек с серебром всю жизнь прожить можно без нужды, тратя с умом».
Тем временем за девками ратники поволокли ковры, рулоны тканей. «Вот бестолковые-то!» – не мог успокоиться недальновидности ратников купец.
До вечера Михаил со своими ушкуйниками успел еще четыре дома обойти. Брали самое ценное, не размениваясь на ковры и меха.
В сумерки уже вернулись на пристань. С облегчением встретили их кормчие, все это время неотлучно находившиеся при суднах. И первый вопрос – к Михаилу и ушкуйникам:
– Все живы?
– Прохор да Поликарп погибли.
– Эдак к третьему дню и грести-то некому будет.
– А у вас тут как?
Павел повел Михаила на суда, показал рукой на осадку.
Да-а! С виду вроде как и груза немного, а ушкуи и лодья просели под тяжестью. Конечно, злато-серебро тяжелые, осадку большую дают, зато весь груз внизу находится, остойчивость хорошая.
На лодье Михаил приметил рулоны с коврами.
– На кой они нам?
– Так это судовые ратники, что Юрий гребцами посадил, натащили.
– Отдайте на другие суда. Впредь брать только самое ценное. Никаких ковров, тканей или невольников. Пусть другие дурака валяют, коли кому охота.
– О, слово мудрого человека слышу! – расплылся в улыбке Павел. – По словам – старик, а посмотришь – вьюнош. Ну, как там в городе? Не томи, сказывай!
– Тяжко добыча дается! Кто ж из богатеев так ценности отдаст? Наши почти за каждый дом дерутся. А основные силы рати нашей у дворца ханского сражаются. Золото на дверях у входа им покоя не дает, – пробурчал досадливо Михаил.
– Костя не только по мошне хана ударить хочет, а и уязвить! – попытался заступиться за Юрьева Павел.
– Павел, есть охота, – отмахнулся Мишаня. – Мы ведь весь день, почитай, не евши.
– Так мы кулеш уже сварили. Как штурм начался, мы костры развели. И лепешки свежие заместо хлеба.
– Годится, угощай.
Ели молча. Все устали и, едва поев, улеглись спать. Завтра снова колготной день ждет.
Михаил тоже улегся. В городе кое-где были видны отсветы пожаров, доносились крики. «То ли судовая и конная рати продолжают штурм дворца, то ли мародеры да освобожденные невольники занимаются грабежами», – терялся в догадках уставший Мишаня, проваливаясь в сон.
Что удивительно, утром, как ни в чем не бывало, снова раздались крики муэдзинов, призывающие правоверных жителей на утреннюю молитву. А объяснялось все просто: как
Быстро поднялись, поели и – в город. Михаил шел со своим отрядиком ушкуйников в девять человек. Оружие было у всех: свое – боевые топоры, привычные руке ушкуйника, и трофейные сабли. Еще вчера некоторые корабельщики принесли на суда луки и колчаны со стрелами. Добыча сия считалась весьма выгодной: лук стоил дорого, и продать его можно было с выгодой – да тем же охотникам или ратникам.
Миновали городские ворота. Во вчерашний переулок Мишаня не пошел, а двинули вдоль городской стены дальше. Завидев переулок без видимых разрушений и следов схваток, свернули туда. Какой смысл искать ценности там, где уже побывали другие?
Постучали в ворота. Не дождавшись ответа, один ушкуйник перелез через забор и открыл калитку. Хозяин с прислугой в доме был, но забился в дальнюю комнату, опасаясь расправы. Дом не очень богатый, но мешочек с серебряными дирхемами нашелся и там. К Михаилу ушкуйник Зосима подтащил за шиворот трясущегося от страха хозяина.
– По-русски понимаешь?
Хозяин мелко-мелко закивал головой.
– Ну-ка отвечай: ценности еще какие есть? Да не трясись ты так, не трону.
– Нет больше денег, видит Аллах – я мелкий лавочник.
Тут в голове у Мишани созрел план. Не долго думая, он миролюбиво предложил:
– Мы не хотим бессмысленной крови. Мы пришли за сокровищами, за данью, на которую имеем право. Вот чего: пройди по переулку и скажи всем соседям – пусть откроют калитки, и каждый хозяин сам выставит по мешку с ценностями. Тогда в такой дом заходить не будем и никого не тронем, даже царапины никто не получит. Обещаю! Если же ворота и калитка заперты будут или хозяева окажут сопротивление – всех мужчин перебьем, а женщин – наложниц, жен, дочерей, служанок – отдадим воинам на потеху и угоним в неволю. Понятно ли?
Хозяин снова закивал. В глазах его плескался животный ужас. Конечно, Мишаня нагонял страху специально, он вообще не собирался никого брать в плен, да и не кровожадный он вовсе. Но ордынцам это знать было не обязательно.
Хозяин – ни жив ни мертв, на подгибающихся ногах пошел по переулку.
Михаил вдогонку грозно крикнул:
– Пошевеливайся! Я до обеда ждать не буду – мои воины уже злые. Смотри – их терпения надолго не хватит!
Хозяин вздрогнул и сразу засеменил шустро, как будто бы пинок в зад получил.
Мишаня просто рассудил здраво, не столько как воин, но как сметливый купец: все равно каждый дом в городе за оставшееся время они обыскать не успеют, и при добровольной выдаче хозяева непременно какую-то часть ценностей утаят. Но штурмовать каждый дом – значит нести потери и терять время. Мозг его работал четко и трезво – сказывался купеческий опыт.
– Ой, обманут нас ордынцы! Они только силе подчиняются. Если и выставят чего, так небось только медь да бронзу, – покачал головой Никита.