Ушкуйники
Шрифт:
Судя по тому, что стан Луки Варфоломеева не был огорожен частоколом, нападения врасплох ушкуйники не опасались. Видимо, атаман имел тесные связи с посадником и другими знатными людьми Великого Новгорода, а может, именно по их указке и действовал. Данный вывод подтверждало и расположение стана: до города было рукой подать, не более десяти верст. Впрочем, скорее всего, и сам стан был временным – лишь бы зиму переждать. Ибо положенные на рогатки жерди, предназначенные для просушки сетей, и старые бочки для засолки рыбы красноречиво свидетельствовали о том, что избы принадлежат довольно крупной рыбацкой артели. Просто до весенней путины было еще далеко, вот речные разбойники и облюбовали на зиму их временные жилища.
Новичков встретили приветственными
– Ну што, робяты, кому не слабо сразиться с новичками? – обратился атаман к ватаге с вопросом. – Надобно бы проверить их, как они на бой способны…
– Дык это мы завсегда!.. – дружно загудели ушкуйники. – Выбирай кого хошь, атаман!
– Вешняк, ты где?
– Здеси я, атаман, здеси…
Вперед шагнул добрый молодец с широченными плечами, двигавшийся быстро и легко, как большой кот. Непринужденно выхватив из ножен саблю, он критически оглядел новичков и полюбопытствовал:
– Ну-у и кто тут из вас самый смелый?
Шустрого Носка на сей раз опередил обстоятельный Стоян.
– Оба смелые, – спокойно пробасил он в ответ, после чего достал из мешка свой ослоп и несколько раз подкинул его в руке, точно взвешивая.
Видя, сколь играючи соперник управляется с тяжелой дубиной, Вешняк обеспокоился и даже слегка побледнел. Варфоломеев, заметив его замешательство, ухмыльнулся и успокоил Стояна:
– Ну будя, будя тебе, парень. С тобой все ясно. Годен. – И повернулся к Вешняку: – А што, Вешняк, не пожелалось тебе попробовать его дубины?
– Пусть саблю возьмет! – запальчиво вскинулся тот. – Вот тады и посмотрим.
– В бою ты тоже будешь просить супротивника сменить оружие? Помолчи ужо…
– А со мной не хошь сразиться? – спросил вдруг Носок с лихим блеском в глазах.
– Ой, мотри, паря, Вешняк у нас знатный боец, – предупредил Носка атаман.
– Учту, – кивнул Носок.
– Но токмо до первой крови! – рявкнул Лука. – Мотри, Вешняк, не заиграйся!
– Как получится… – обиженно буркнул Вешняк и, набычившись, двинулся на Носка.
Тот, напротив, стоял спокойно и даже отчасти расслабленно, опустив саблю острием вниз. И только рыжие рысьи глаза его превратились в узкие щелки, из которых посверкивал взгляд дикого зверя.
Ушкуйник с ходу обрушил на Носка град ударов, рассчитывая расправиться одним лишь лихим наскоком, что не раз помогало ему в поединках подобного рода. Однако неожиданно для себя почти мгновенно оказался в роли… обороняющегося. Вскоре ему уже казалось, что юркий и неказистый с виду противник разит одновременно со всех сторон – столь быстро вращался тот вокруг Вешняка. Его сабля жалила с такой невероятной скоростью, что в какой-то момент Вешняк растерялся, и Носок не преминул этим воспользоваться. Пригнувшись, он змеей скользнул вперед, и тотчас острие его сабли уткнулось в горло ушкуйника.
– Все, ты уже мертв, – объявил Носок, хищно ухмыляясь.
Вешняк, почувствовав легкий укол в шею, чуть дернул головой, но сразу же застыл и глупо захлопал ресницами. Ушкуйники нестройно загоготали. А Носок, выдержав паузу, небрежно бросил саблю в ножны и с невозмутимым видом вернулся к Стояну.
– Да пошли вы… все! – Взбешенный поражением Вешняк круто развернулся и стремительно покинул место поединка.
– Хорошо дерешься однако… – похвалил Носка атаман и тотчас задумчиво сощурился, словно пытаясь что-то вспомнить. Не дождавшись, видимо, от памяти результата, чуть раздраженно махнул рукой и крикнул: – Валуй! Определи новичкам место и дай работу. Надеюсь, с ремеслом вы так же хорошо знакомы? – обратился он к Носку и Стояну. Те согласно кивнули, и Лука подытожил: – Вот и добро. Бог в помощь… – С этими словами и отправился к своей атаманской избе, отличавшейся от прочих лишь размерами
К удивлению Носка, их со Стояном отправили на строительство морских ушкуев, имевших палубу на носу и корме, тогда как речные представляли собой большие и добротные, но тем не менее обычные лодки вместимостью до тридцати человек. «Это куда ж мы пойдем?» – думал слегка растерявшийся Носок, вытесывая из ствола сосны прочный толстый брус будущего киля.
Поверх киля накладывалась потом служившая основанием для поясов наружной обшивки широкая доска, которая скреплялась с ним деревянными нагелями [35] с расклинивающимися концами. Балки, образующие носовую и кормовую оконечности ушкуя, выстругивались прямыми и устанавливались с небольшим наклоном наружу, причем носовую часть делали выше кормовой. Обе соединялись с килем кницами [36] , вырезанными из ствола дерева с отходящей под углом толстой ветвью. С наружной обшивкой и первыми шпангоутами штевни скреплялись горизонтальными кницами, причем верхняя одновременно служила опорой для палубного настила, а нижняя размещалась на уровне ватерлинии или чуть выше.
35
Нагель – большой деревянный или металлический гвоздь, применявшийся для скрепления частей деревянных конструкций.
36
Кница – угольник для скрепления между собой частей судового набора.
Опруги [37] состояли из «штук» – толстых веток естественной погиби, стесанных по поверхности прилегания к обшивке, со слегка снятой кромкой на стороне. В средней части судна опруги состояли из трех частей, а в оконечностях – из двух. На внутреннюю обшивку опирались восемь скамей для гребцов. Благодаря малой осадке морской ушкуй обладал большой скоростью плавания. В центральной части корпуса располагалась съемная мачта с одним косым или прямым парусом. Навесной руль на ушкуй не ставили: заменой ему служили рулевые весла на корме.
37
Опруга – ребро судна; шпангоут, сопрягаемый с обшивкой.
Судя по тому, что в стан ушкуйников продолжали прибывать сани со снаряжением и продовольствием, поход предстоял неблизкий. «Похоже, в удачном исходе грядущего предприятия заинтересован не только Лука с ближайшими помощниками, но и новгородские бояре с богатыми купцами, – пришел к выводу Носок, дивясь непривычному для речных разбойников изобилию припасов, требовавшему немалых денег. – Видать, знатные новгородцы решили отомстить свеям за прошлый год». Тогда свеи проникли через Неву в Ладожское озеро и перебили многих обонежских купцов, направлявшихся в Новгород из устья Свири через озеро к устью Волхова. Носок уже начал тревожиться, не прогадал ли, связавшись с Варфоломеевым? Ведь ему ни разу еще не доводилось участвовать в морских походах, а из рассказов бывалых ушкуйников он знал, что они несравнимо опаснее речных.
Меж тем Стоян в отличие от друга пребывал в блаженно-приподнятом состоянии. Валуй, узнав, что он в отрочестве обучался резьбе по дереву, поручил ему изготовить украшение носа судна в виде головы полярного медведя, и теперь парень старался изо всех сил. Зубы и клыки он выточил из кости, к оскаленной пасти приклеил в качестве языка кусок красного бархата. А уж когда вставил в глазницы большие стеклянные бусины, медвежья голова стала выглядеть как живая. Когда ее – как главный оберег – прикрепили к новому судну, на берег сбежались все разбойники во главе с атаманом. Стоян даже слегка заважничал потом от публичной похвалы в его адрес Луки Варфоломеева.