Ускользающие тени
Шрифт:
Такси привезло ее к отелю, элегантному зданию георгианской эпохи на одной из множества улочек, разбегающихся от улицы Принца. Сидония поразилась, увидев памятную доску о том, что некогда отель был городским домом Томаса Эрскина, шестого графа Келли, председателя Эдинбургского музыкального общества в 1757 году и вице-губернатора в 1767 году. Вздрагивая при мысли о том, что она каким-то образом повторяет путь великого человека, Сидония отправилась на поиски своей репетиционной залы, снятой для нее музыкальным колледжем, и как следует поупражнялась, прежде чем идти встречать Алексея.
Поезд
– Ты только представь себе! – воскликнула она, весело целуя Алексея в щеку. – Мы остановимся в отеле, который некогда был городским домом графа Келли.
– Это исполнение его произведений принесло тебе такую известность? – заинтересованно отозвался Алексей.
– Кто это так говорит?
– Я читал об этом в одной газете, поэтому знаю точно, что это правда.
– Ты слишком хорошо стал разбираться в английском юморе, – заметила Сидония, вновь целуя его. – Это становится опасным.
– Всему виной гастроли, – объяснил Алексей. – Я познакомился со столькими людьми, побывал почти везде и научился шутить по-английски. Но это всего лишь шутки, а не ругательства!
– Верю, верю. Я просто горжусь тобой. Но хватит об этом. Твой успех стал просто неожиданным – об этом я тоже читала в газетах.
Алексей рассмеялся.
– В худшей из статей меня назвали помесью Тома Круза и Паганини, добавив, что я – величайший секс-символ, который когда-либо держал в руках скрипку.
– Где это написано – в «Сан»?
– Нет, в «Дейли миррор».
Сидония присвистнула.
– Да, а «Экспресс» считает тебя парнем, который заставил Найджела Кеннеди повнимательнее смотреться в зеркало.
– Какого Найджела? – невинно переспросил Алексей, и оба расхохотались.
Понимая, что произведения графа Келли будут более чем популярными в его родном городе, Сидония решила посвятить им большую часть своего концерта. Свидетельством мудрости ее выбора уже стали воодушевленные лица студентов, которые постоянно заглядывали в окна и дверь репетиционного зала. Завершив репетицию взрывом своей новой версии двадцать седьмой сонаты Скарлатти, Сидония услышала дружные аплодисменты из коридора.
Те же самые студенты вскочили на ноги, аплодировали и кричали, когда этим вечером Алексей Орлов, более одухотворенный, чем Сидония помнила его, блистательно исполнил скрипичный концерт Мендельсона. Высокие и сладкие страстные звуки, отчетливые и чистые, как колокольный звон, и в то же время нежные, как песня ветра или шум прибоя, захватили всех слушателей.
После столь виртуозного исполнения ему неизбежно пришлось играть на бис. Студенты завопили во весь голос, когда Алексей в угоду им заиграл простые и легкие вещи: русские народные песни, музыкальные шутки Фритца Крейслера, мелодии «Битлз». Весь зал поднялся как один человек и разразился восторженными аплодисментами, и у Сидонии выступили на глазах слезы, когда она подумала, что Алексей сделал правильный
– Здравствуй и прощай, – пробормотала она, поднимаясь вместе со всеми, и была удивительно красива в тот момент, несмотря на то, что по ее щекам текли слезы печали и радости.
За кулисами Алексея ждала целая толпа – коллеги-музыканты, журналисты и критики и, к удивлению Сидонии, Шанталь де Шенериль.
– Боже мой! – воскликнула Сидония, пробираясь к ней поближе. – Я даже представить себе не могла, что вы приедете сюда.
Француженка одарила ее нежным поцелуем.
– Я в гостях у Мак-Даффа в его поместье уже шесть недель. Кроме того, мне давно хотелось посетить фестиваль. Разумеется, я и не думала, что застану здесь Алексея.
Сидония удивилась, надо ли ей делать выводы из этого последнего замечания, но ответила просто:
– Как приятно вновь увидеться с вами!
– И мне, моя дорогая. Разумеется, я буду на вашем концерте.
– Боюсь, после такого успеха Алексея мое выступление покажется слишком блеклым.
– Ваша музыка совершенно иная, – разумно уверила ее Шанталь. – Слушать вашу игру – все равно что слушать падение хрустальных капель. А Алексей способен завладеть душой слушателя.
– И сердцем?
Мадам де Шенериль загадочно улыбнулась.
– И им тоже.
Они выехали из Эдинбурга через три дня: Шанталь – на своем «роллс-ройсе», Сидония и Алексей – на взятом напрокат «фольксвагене». Француженка настаивала на том, что они должны присоединиться к ней, но Сидония, остро осознавая, что эта их встреча с Алексеем будет последней, отказалась.
– Мы намерены посетить все известные места – Лох-Несс, остров Муль, даже разыскать гнездышко одной моей знакомой в Бервикшире. Вероятно, мыуспеем побывать в Гленфиннане – там, где высадился принц Красавчик Чарли, – добавила она, глядя в угасшие глаза Шанталь.
– В начале 1745 года?
– Да. Если бы он только устроил поход на Лондон, вместо того чтобы послушаться своих советников и повернуть обратно! Вся история могла бы пойти по-другому.
– Неужели такое было возможно?
– Он был всего на волосок от победы, – ответила Сидония и подумала, насколько по-иному могла бы пойти жизнь Сары, если бы она никогда не встретилась с Георгом, избранником Ганноверской династии, если бы его изгнали из Англии.
Приближаясь к озеру Лох-Ломон, при виде которого Алексей прилип к окну автомобиля, Сидония спросила:
– Ты хотел бы поехать с Шанталь? Алексей взял ее руку с руля.
– Сидония, это наши каникулы, а не ее. Она великолепная женщина, она очень добра ко мне, но между нами есть нечто особенное. Понимаешь, мы с тобой – два сапога пара.
– Неужели? – в некотором замешательстве переспросила она.
– Несомненно. Мы талантливы, как очень немногие из людей, и талант прочно связывает нас.
– Ты думал бы иначе, если бы познакомился с другими коллегами-музыкантами.
– Забудь об этом, мы просто близкие друзья.