Ускользающие тени
Шрифт:
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Ради собственной безопасности, спокойствия на всю оставшуюся жизнь и ради детей, которых она могла бы еще произвести на свет, Сара Леннокс изо всех сил старалась забыть о том, что она убила человека, пусть даже случайно. Ибо, несмотря на то, что продолжительные поиски в парке, простирающемся до самой деревни, ничего не дали, шутовское лицо, повернутое к Саре с недоверием и испугом, никак не могло изгладиться из ее памяти.
– Это была галлюцинация, – утверждал Донни. – Мы оба вообразили себе этого человека.
– Но толчок – как мог
Донни смутился.
– Знаешь, на это мне нечего возразить, разве что напомнить слова привратника о том, что это был браконьер. Боясь наказания, он умудрился встать на ноги и сбежать.
– Думаешь, это правда?
– Конечно, мы видели браконьера.
– В самом деле?
– Да, дорогая. А теперь забудь об этом случае. Если бы мы задавили человека, мы нашли бы его тело.
– Думаю, да, – ответила Сара.
Однако воспоминания продолжали преследовать ее вплоть до того дня, когда внезапно ей пришло в голову, что неизвестный мужчина, если только он не был существом из плоти и крови, как-то связан с ее давнишним призраком и что первая идея Сары о том, что незнакомец был просто эхом другого времени, была единственно верным объяснением. Если так, значит, она не сделала ничего дурного, просто в очередной раз стала свидетельницей странных событий, одного из испытанных в жизни видений.
– Ты веришь в призраки? – спросила она у Донни, который в соседней комнате укладывал свои вещи, готовясь к свадьбе и последующему отъезду в Лондон.
– Нет, конечно, нет, – он появился на пороге. – Почему ты спрашиваешь?
– Когда мы искали того человека, ты сказал, что это призрак.
– Я имел в виду иллюзию, порожденную сознанием.
– Тогда что такое «призрак»?
– Их не существует.
Когда он повернулся, чтобы продолжить свои дела, Сара добавила:
– Призрак – это иллюзия сердца.
– Что?
– Я говорю, иллюзия сердца. Уж поверь мне, я знаю об этом лучше, чем кто-нибудь из живущих на земле.
Ради собственной безопасности, ради спокойствия на всю оставшуюся жизнь и ради детей, которых она еще могла бы произвести на свет, Сидония Брукс была вынуждена отбросить мысль о том, что она в некотором смысле стала причиной смерти Найджела. По совету Финнана, который заметил ее озабоченный и беспокойный вид, она прошла курс лечения и почувствовала себя гораздо лучше. Будучи уверенной, что только необыкновенные личные качества заставляют ее винить себя в том, что сделал ее бывший муж, что, если бы она не была за ним замужем, он поступил бы точно так же с другой женщиной, Сидония вновь начала видеть вещи в их естественном свете.
– Он был одержимым, а такие люди часто начинают пить и употреблять наркотики, чтобы снять напряжение. Они не способны контролировать ситуацию, всегда видят ее оборотную сторону.
– Бедняги!
– Они сами бередят свои раны, Сидония. Никто в действительности не причиняет им вреда.
– Но разве все мы не таковы? Разве все люди в какой-то степени не являются злейшими врагами самих себя?
– В определенном смысле – да.
После столь утешающей беседы она отправилась гулять, и ноги сами привели ее к Холленд-Хаус. Сидония долго стояла в молчании перед развалинами особняка,
«Ничто не меняется и никогда не будет изменяться, – подумала она. – Самое большее, на что мы. можем надеяться, – что не слишком навредим себе».
Неужели другая женщина стояла на том же самом месте, захваченная теми же мыслями? Неужели ее любимый призрак предавался тем же самым размышлениям, в которые погрузилась сейчас Сидония?
– Сара, Сара, – прошептала Сидония, – спасибо тебе за все. За знакомство с графом Келли, за возможность узнать, как надо играть мою любимую музыку. Но самое большое спасибо – за то, что ты позволила мне увидеть себя. Для меня это было невероятно важно.
Посреди брачной церемонии Саре показалось, что она слышит голос. Она оглядела собравшихся, надеясь, что заметит отблеск рыжеватых волос, но увидела только старую леди Элбермарл, удовлетворенно кивающую головой, своих плачущих от счастья сестер Эмили и Луизу и двух малышек, сжимающих в ручонках розовые лепестки и рис, готовясь осыпать новобрачных.
Донни уже надевал кольцо ей на палец, и Сара повернулась к нему с улыбкой, счастливая настолько, что ей не нужны были слова.
– Леди Сара Напье, – прошептал он, иллюзия моего сердца.
Они повернулись, прошли по старинной часовне Гудвуда и вышли на августовский солнцепек, смеясь от приветственных криков множества собравшихся родственников.
Чтобы избежать тягостного внимания общественности к таким пикантным событиям, они сбежали в Ирландию на время похорон, хотя Сидония успела послать цветы со своей карточкой. А затем совершилось то, что она должна была сделать уже давно: отправилась погостить в теплую и гостеприимную обстановку дома родственников Финнана. И, как будто это был знак судьбы, когда она вместе с Финнаном вернулась в свой памятный дом, то обнаружила, что все изменилось, а перед ними открылся совершенно новый путь.
Крессида Картрайт, которой удалось превратить Рода в послушного супруга, оказалась верна своему слову и сделала Сидонии такое предложение относительно ее квартиры, от которого было трудно отказаться. Письмо от одной из одиноких подруг дамы-адвоката уже ждало в почтовом ящике. Прочитав его, Сидония настолько изумилась, что сразу же поднялась к Финнану.
– Удивительное предложение!
– Да, второго такого уже не будет. Давай-ка откроем шампанское.
– Я думала, ты бережешь его к свадьбе.
– На свадьбе его будет гораздо больше, – заметил Финнан. – Послушай, я тоже решил продать свою квартиру. Итак, куда мы отправимся, Сидония?
– В Челси, Чизвик – куда-нибудь в тихое местечко, куда угодно, лишь бы с тобой.
Финнан наполнил бокалы.
Приготовься к потрясающей новости: пока я был дома, со мной что-то произошло. Меня со всей силой потянуло на родину. Как ты думаешь, жизнь в Ирландии подходит для профессиональной музыкантши?
– Полностью.
– Тогда я начну искать работу. Если уж я решил сменить всю свою жизнь, надо начинать с работы.