Ускользающий город. Инициализация
Шрифт:
— Я не уверен, что хочу… идти… куда, ты сказал?..
— Ты серьёзно?
Одна из жутковатых камер билась в конвульсиях, которые продолжались, даже когда она выскочила из подставки и повисла на собственном проводе.
— Ты видел?!
— То есть, ты проделал весь этот путь, чтобы обделаться в интересной обстановке?
Сальная шутка Искателя подействовала как пощёчина. У Евгения даже взгляд прояснился.
— И правда, что это я? — попробовал улыбнуться он. — Сухопутная
Но всё же второй шаг проделал не без внутреннего трепета. Спецэффектов не последовало на третий, четвёртый, даже на пятый, и грудь постепенно наполнялась взведённым облегчением.
— Теперь вправо, — сказал Искатель, когда Евгений дошёл до своеобразного перекрёстка. Справа виднелся трюм, в затхлом полумраке которого угадывались очертания таких же контейнеров.
— Глянь влево.
Ничего, кроме рифлёной стенки контейнера.
— И?
— Хм… чуть правей. Не настолько. Стой! Назад. Снова правей. Нет… да. Ниже. Хм.
— Да что?!
— Разве ты… конечно, не видишь. Иди на звук радио.
— То есть…
— Иди на звук. — В голосе Искателя прорезалось раздражение. Евгений, закатив глаза, взял курс на бульдозерообразную кабину.
Видеокамеры продолжали с бесстрастным интересом игнорировать передвижения носителя. Располагались они в пяти метрах друг от друга: ни больше и ни меньше. Лишь те, что по углам контейнеров нарушали это правило.
— Математически выверенная сетка. Ни единой прорехи… не считая запланированных.
— Это сколько экранов рябило перед глазами охранника?
— Быть может, система не рассчитана на людей.
— Транслируют картинку в «чёрный ящик»?
— Не знаю. — Евгению до жути захотелось пожать плечами, как неосознанно сделал бы на его месте Искатель. — Нити не ведут в комнату безопасности. Её попросту нет. Они ведут куда-то…
— Куда?
— Пожалуй, это мы с тобой и выясняем.
Скрип раздался за мгновение до того, как Евгений переставил ногу. На сей раз шум уполз вниз, перетекая в трубный перестук, и медленно затух где-то в корабельной утробе, подобно урчанию, которое подавили, едва оно только вырвалось.
— Да что это такое? Он разваливается?!
— Не спрашивай. Иди!
И Евгений припустил к кабине, стараясь не срываться в откровенный бег. Несмотря на то, что до жёлтого бульдозерообразного было уже шагов десять, бубнёж радио громче не становился. Поколебавшись, в какую дверь податься — левую, или правую, Евгений выбрал левую. Но нет. Круглая колёсная ручка не поддавалась ни на физическое воздействие, ни на отчаянные уговоры.
— Попробуй другую, — сдержанно посоветовал Искатель.
Правая оказалась
— Заходи!
Внутри, в крошечной клетке под потолком, мигала подслеповатая лампочка. Под обзорным окном белела панель управления, смахивающая на диджейский пульт, по-быстренькому скреативленный для тематической вечеринки. В клаустрофобную нишу справа вжимались двухъярусная койка и прибитый к стене маленький телевизор. От него и исходило этот до сих пор неразборчивый бубнёж.
— Мне тут даже с тобой в башке тесно. А рассчитано на двоих…
Евгений прибавил громкость на телевизоре. Каким-то образом это повлияло и на картинку. Экран наполнила характерная для федеральных новостей синева. Неопределённо-среднего возраста ведущий вещал об успехах миротворческой операции в Новой Гвинее, необходимости мира во всём мире и безвозмездной помощи народу далёкого тихоокеанского острова.
— Я видел этот сюжет, — удивился Евгений. — Вчера, когда садился на поезд в Чернокаменск.
— Все новости про Гвинею одинаковые.
— Да нет! То есть, да, но… Я помню даже силуэт той тётки за компьютером на заднем плане. Всё в точности, как вчера. Только…
— Что?
— Галстук у него зелёный. Вчера был синий. Ну, они всегда подбирают одежду в тон задника.
— Я же говорил…
— Может, с изображением что-то не так? Нет, остальной синий как надо. Кажись, специально меняют галстуки, чтобы люди понимали — сегодня не вчерашний выпуск…
— Мне это напоминает байки о «Штази». Когда агенты пробирались в квартиры диссидентов, переставляли мебель, сдвигали угол повешенной картины, перенастраивали будильники, устраивали странные звонки, о которых никто, кроме жертвы, не знал…
— Может, хватит переговариваться?
Евгений оцепенел.
— То есть… я… это…
— Какие у тебя мысли об этой кабине?
— Я только что разговаривал сам с собой, ты, мудила! Как я могу думать о какой-то… кабине?!
— Успокойся. Я тоже охотник поболтать с собой, когда размышляю. Не отвлекайся и отвечай.
По дальней части корабля похрустело что-то металлическое — точно пробег пудовой сороконожки. Евгений поморщился, замер, и, поняв, что ничего страшного, вроде, не произошло, заставил себя оглядеться. На осознание того, что он видит, понадобилось время.
— Что-то не похоже на кабину корабля, — породил он, наконец.
— Больше на чьё-то представление о ней. Идём. Нити ведут в трюм.
Евгений почти не помнил, как добрался до трюма. И не сильно бы удивился, окажись, что Искатель втихомолку перехватил над ним контроль, дабы скорректировать маршрут. Но перспектива окунуться в жутковатый полумрак заставила его притормозить.
— Чего встал? Нам внутрь.
— Ты видишь то, что я вижу?