Ускоритель
Шрифт:
– Ясно. Пойдут они с нами штурмовать женскую казарму?
Астраган-Дорман повернулся к товарищам по несчастью.
– Мы вдвоем с Крошкой идем на штурм женской казармы, - сказал он так просто, будто план штурма был уже давно составлен, оружие припасено и за его спиной ждал отряд десантников.
– Если чья-то подруга попала в эту казарму, мы заодно и ее освободим. Так что оставайтесь тут и ждите новостей.
Результат был тот, что четверо бывших пленников без размышлений шагнули вперед.
Артем, которого немного утомили путешествия со спящей Римит на плече, поручил ее двум новым соратникам.
–
– Ведь у Гетты мать командует бригадой доброволиц. А доброволицы живут в казармах. Тебе не кажется, что нужно послать к ней Гетту? И пусть он уговорит ее сотрудничать с нами. Если эта казарма - такой же каменный монолит, как дом комитета, мы так просто в нее не заберемся.
– Прежде всего, я не знаю, где Гетта, - ответил Астраган-Дорман.
– А что касается его матушки, то договориться с ней будет сложно. Они там, в казармах, все с ума посходили. С одной стороны, завиральные идеи Проповедника Верности. С другой - дурацкие эксперименты Маргитты. С третьей - ускорители сбежали в лагеря. Как тут не спятить!
– Гетта ждет меня возле потайного хода, - и Артем коротко рассказал, как он побывал в "лаборатории" и воевал с ускорителями.
Астраган-Дорман повернулся, подозвал одного производителя и объяснил ему, куда бежать за Геттой. Потом он некоторое время шел молча.
– А не лучше ли нам переждать день где-нибудь в заброшенном доме? вдруг предложил он.
– Скоро утро...
– Когда Вавилар-Сатур проспится, ему доложат, как я унес Гетту в спасательной капсуле, - сказал Артем.
– Он поймет, что я действительно болотный дух. А я не знаю, как тут у вас борются с болотными духами. И не представляю, чего можно ожидать от смертельно перепуганного комитета производителей. Посуди сам - если болотный дух вылезает из родного болота, прикидывается ускорителем и идет наводить порядок в городе, значит, ему надоели эксперименты, и первым делом он утопит в болоте весь комитет производителей и всю шайку лекарей. Ну, не утопит, так просто разгонит. А власть терять им не хочется. И что из всего этого выйдет?
– Он же у нас вояка!
– усмехнулся Астраган-Дорман.
– Он объявит тревогу и соберет всех производителей, способных носить оружие.
– А я не хочу с ним воевать. Меня сюда не для этого послали. И мой план таков - не отсиживаться в заброшенном доме, откуда нас могут в любой миг выкурить, если пошлют отряд побольше, а занять женскую казарму. Там есть оружие, продовольствие, взять ее будет нелегко, и оттуда мы можем вести переговоры до победного конца.
– Интересные у тебя шутки, Крошка, - ответил на это Астраган-Дорман.
– Мы не знаем, как подойти к казарме близко, а ты предлагаешь выдержать в ней осаду.
– Близко к казарме подойдет Римит, если нам удастся ее разбудить! сообразил Артем.
– А с чего она так прочно заснула?
Пришлось рассказать.
– Ну так у нас с казармой и проблем не будет!
– вдруг обрадовался Астраган-Дорман.
– Давайте девчонку сюда, я ее сам понесу!
Когда подошли к казарме, Артем уже знал, что делать.
Все, кроме Астраган-Дормана с Римит на руках, спрятались возле двери. Он же постучал в эту самую дверь ногой. В верхнее окошко
– Что еще за шум?
– осведомилась она.
– Вот я сейчас вас копьем...
– Открывай!
– загремел Астраган-Дорман.
– Я доброволицу Римит принес!
– Она что, сама идти не может?
– изумилась привратница.
– Как отключилась во время эксперимента, так до сих пор в себя прийти не может, - объяснил Астраган-Дорман.
– И не заставляй ее мерзнуть на ночном ветру. Похоже, эксперимент наконец-то удался! И если этой девчонке поставят памятник на городской площади, она припомнит тебе, как ты не хотела ее пускать в казарму.
– Не может быть!
– обрадовалась привратница.
– Мы уже и надежду потеряли... молчу, молчу, слова Проповедника Верности сбылись, иначе быть просто не могло! Я не мешаю нашей милой Римит войти в казарму, просто всем прочим сюда вход воспрещен.
– Сейчас не тот случай, чтобы соблюдать правила, - заупрямился Астраган-Дорман.
– Я не хочу класть ее на холодные камни. Ты понимаешь, что ее здоровье теперь священно для всего города и всего нашего края?
– Понимаю, но...
– Так отворяй.
– Погоди, я спрошу...
– Если ты немедленно не откроешь, я понесу Римит в комитет производителей, - пригрозил Астраган-Дорман.
– Там для нее найдется парочка мягких шкур и покрывало. Но интересно, что после этого у комитета найдется для тебя?
– Ничего хорошего...
– вздохнула привратница.
– Ладно, давай сделаем так. Ты посадишь ее возле самой двери, а я спущусь и втащу ее в казарму.
И, естественно, когда привратница вышла из казармы и попыталась взвалить на себя Римит, вся команда во главе с Артемом, отпихнув ее, ворвалась в дом.
Артем уже знал вкусы местных архитекторов. Чтобы найти Йодит и других запертых здесь женщин, прежде всего нужно было попасть в главный зал. Предоставив прочим справляться с привратницей, он дернул за руку Астраган-Дормана, тот свистнул Гетте, и они побежали по единственному коридору и единственной лестнице к залу.
Но у Гетты, обогнавшего взрослых мужчин, хватило ума не сразу врываться в зал, а сперва заглянуть туда через щель в кожаных полосах, закрывавших дверной проем. То, что он увидел, заставило его окаменеть. Он смог только сделать знак рукой Астраган-Дорману и Артему, чтобы притихли и подошли на цыпочках.
В зале горели факелы. Одна из женщин негромко била в маленький барабан. Барабан глухо рокотал. Другая без склада и лада дула в большую свирель. Видно, делалось это в экстазе и ради общего шума.
Прочие женщины вели себя тоже причудливо. Они стояли вокруг свирели и барабана, обнявшись попарно, и притопывали. Время от времени какая-то пара выскакивала в круг, срывала с себя одежду и затевала буйный танец с объятиями и прижиманиями. Через несколько минут она возвращалась на свое место, продолжая ласки уже не так буйно и уступив место другой паре. Женщины выкрикивали к тому же и ласковые слова, и невероятную ругань, а то, чего они требовали от своих подруг, привело бы в недоумение и опытного по части таких требований мужика. Впрочем, Артем заметил, что даже те, кто сорвал с себя все до последней тряпочки, оставались в поясах, а на поясах висели фляги.