Условия договора
Шрифт:
– Понимаете, я ничего не могла сделать. Они вышли из автобуса. Пэлтон сказал, что они вернутся на такси, его спутнице плохо, она должна подышать воздухом... Ей действительно было плохо! Только вдруг они опоздают?
Бочаров посмотрел на меня. Улыбнувшись, успокоил сопровождающую:
– Не опоздают. До отхода еще больше шести часов, погуляют и вернутся. Девушка придет в себя.
Гид облегченно вздохнула:
– Мученье, форменное мученье. Пойду хоть остальных доведу. Потом вернусь. Я должна их дождаться.
– Обязательно. Возможно,
Пэлтон и Мэрроу появились в пятнадцать минут двенадцатого. Если не считать пятнадцати минут, которые они потратили на такси, отсутствовали они около часа. Времени, чтобы совершить обмен, было вполне достаточно.
Иностранцы подошли к вертушке таможенного контроля. Пэлтон, высокий мужчина лет пятидесяти, повернулся к гиду:
– О, мисс, сорри...
Сопровождающая начала ему что-то горячо говорить. Мне показалось, она спрашивала, как их дела, и делилась тем, как волновалась.
Пэлтон тронул усы, начал что-то рассказывать в ответ.
Мы с Бочаровым наблюдали. Пэлтон ведет себя безукоризненно. А вот Мэрроу, которой на вид лет двадцать, явно нервничает, хотя и пытается это скрыть. Похоже, что обмен состоялся, и сейчас на среднем пальце Пэлтона настоящий "Перстень Саломеи".
Иностранцы шагнули вперед. Пэлтон протянул инспектору документы.
Просмотрев предъявленные билеты и туристскую карту, инспектор сказал:
– Извините, придется задержаться.
Пэлтон удивленно посмотрел на гида. Она перевела. Кинопродюсер взглянул на меня и Бочарова.
Бочаров объяснил:
– Господин Пэлтон, ваши документы в порядке. Но нам придется проверить ваш перстень.
Сопровождающая, волнуясь, опять перевела.
– Почему? - спросил Пэлтон. - Я выходил с этим перстнем, он указан в декларации.
Бочаров изобразил огорчение:
– Мистер Пэлтон, все-таки придется провести экспертизу.
– Это беспрецедентно. Я требую представителя официальных органов.
– Я к вашим услугам, господин Пэлтон. Я представитель официальных органов СССР. Моя фамилия Бочаров, зовут Константин Никифорович.
– Господин Бочаров, объясните, в чем дело?
– В декларации указано, будто камень в перстне полудрагоценный. Но, по нашим данным, сейчас на вашей руке перстень с бриллиантом.
– Не понимаю! Вот это - бриллиант?
– Да, бриллиант. И не просто перстень. Если мы не ошибаемся - достояние нашего государства, историческая реликвия. Это "Перстень Саломеи", долгое время находившийся в руках мошенников.
Пока гид переводила, Пэлтон выразительно смотрел то на Мэрроу, то на Бочарова. Затем сказал на ломаном русском:
– Какой-то бред.
Бочаров невозмутимо продолжил:
– С мошенниками вы заранее вступили в преступный сговор, изготовили копию "Перстня Саломеи". Эта копия была внесена в декларацию. Около часа назад, сойдя с автобуса, вы произвели с преступниками обмен копии на подлинник.
– Это инсинуация. - Пэлтон по-прежнему говорил твердо
– Вы просили объяснить - мы объяснили, - терпеливо сказал Бочаров. Таможенные органы считают, что перстень, который сейчас на вашем пальце, подлинник, достояние государства, поэтому совершенно справедливо настаивают на проведении экспертизы. Много времени она не займет, эксперт уже здесь. Думаю, самое разумное с вашей стороны - согласиться.
Пэлтон поправил очки, произнес, выделяя каждое слово:
– Заявляю протест и требую вызвать консула.
– Мы можем вызвать консула. Но тогда вы опоздаете к отплытию, объяснил Бочаров. - А главное - будете уличены в нарушении законов. Это повлечет за собой наказание не только для вас, но и для вашей спутницы.
– Как понравится официальным властям СССР, если мы расскажем об этом случае в газетах? Подробно расскажем, с упоминанием вашей фамилии?
– Это ваше право.
Кинопродюсер помолчал, что-то прикидывая про себя. Снял перстень, протянул его Бочарову:
– Мы вынуждены подчиниться произволу.
Бочаров пригласил:
– Мисс Мэрроу, мистер Пэлтон, прошу сюда. Экспертиза будет проведена в вашем присутствии.
Мы все прошли в комнату для досмотра. Бочаров отдал перстень эксперту:
– Рубен Арамович, пожалуйста.
Эксперт осмотрел перстень, положил на бархатную подстилку под прибором, начал исследование. В комнате наступила тишина, изредка прерываемая только скрипом кристалла по стеклу. Эксперт колдовал около получаса, наконец выпрямился на стуле. Мы с Бочаровым подошли, он сказал тихо:
– У вас было подозрение, что это старинный бриллиант?
– Было.
– Это не старинный бриллиант, а новый церуссит. Подделка сработана искусно, ничего не скажешь. Но это подделка.
Я заметил, как побледнел Бочаров. Не знаю, как я выглядел, но чувствовал я себя очень скверно. Выходит, все, что произошло, - следствие ошибки, моей и Бочарова. Провал.
Бочаров, совладав с собой, повернулся к иностранцам:
– Госпожа Мэрроу, господин Пэлтон, произошло досадное недоразумение. Это действительно копия. Если вам недостаточно моих извинений, готов предоставить полные данные для соответствующей жалобы.
Пэлтон снял очки, стал их протирать. Затем, взяв у подошедшего Бочарова перстень, надел его на палец, не поднимая глаз, спросил:
– Мы можем пройти на судно?
– Разумеется, - ответил Бочаров. - Еще раз примите извинения.
Мне показалось, что Пэлтон слегка медлит, словно чего-то ждет. Наблюдая за ним, я подумал: "Может быть, Бочаров и я все-таки не ошиблись? Неужели Мэрроу в самом деле стало плохо, и Пэлтон и она вышли из автобуса только из-за этого? Нет, обмен все же состоялся! Только что же все-таки произошло? Они вышли с копией и вернулись с копией... Неужели им подсунули подделку?! Но Пэлтон не такой простак, чтобы не отличить подделку от подлинника. Он не простак... Не простак... Тогда как они его обманули?"