Условно пригоден к службе
Шрифт:
Мы были одними из последних, садившихся в автобус на Тегернзее. Некоторые этого все равно не заметили, потому что были мертвецки пьяны. Как только мы добрались до наших мест, Кармен положила голову мне на плечо и уснула. Олльхауэр, единственный из руководства, ехавший на этом же автобусе, встал и прошел назад. Он сел с другой стороны прохода и сурово взглянул на меня. Мой пульс участился. Теперь предстоит головомойка. Может оказаться, что этот мой первый день в 12 С окажется для меня и последним.
Олльхауэр склонился вперед, чтобы увидеть Кармен. Потом он расслабленно откинулся на спинку кресла и вытянул ноги в проходе. – Ну, Даннау,
Лишь бы на этом все кончилось. Я начал наскоро вспоминать мой рецепт. – Возьмите 100 граммов красной смородины, 150 граммов клубники, 150 граммов малины, 100 граммов черники. Смородину нужно помыть, оторвать хвостики. Малину нужно перебрать, но не мыть.
Олльхауэр кивал с видом знатока.
– Оторвать хвостики от клубники и помыть чернику. Ягоды всех сортов поделить пополам, отложить одну половину их всех для добавки в готовое блюдо. Другую половину засыпать в кастрюльку, залить примерно половиной литра красного вина и половиной литра воды, добавить сто граммов сахара, веточку корицы и порезанный на дольки апельсин, потом дать закипеть. Затем варить на среднем огне около пятнадцати минут. Отвар пропустить через сито и еще раз вскипятить. Размешать 40 граммов крахмала в красном вине и долить к отвару, чтобы получилось желе. Ягоды засыпать в стеклянные мисочки и залить сверху отваром. Сервируйте с ванильным соусом…
Вот этого-то ты не ожидал, Олльхауэр, подумал я. Если он еще спросит о рецепте свиного жаркого, то красавица-блондинка тогда уже не станет темой разговора. Кармен спокойно спала, помогая моим усилиям предстать независимым перед Олльхауэром, тем, что положила руку мне на ногу и еще сильнее ко мне прижалась.
– Вы забыли о саго, – выложил свой козырь кажущийся задумчивым Олльхауэр. – Что за саго? – спросил я потерянным голосом. – Красный пудинг делают с саго, его берут для связки, чтобы получилось желе. Ну конечно, дружище. Красный фруктовый пудинг делают с саго. Я ем красный пудинг только с саго. Без саго, разве он вкусный? Я пообещал ему, в следующий раз попробовать использовать саго, а потом рассказать, что получилось.
Олльхауэр снова встал. – Мы встретимся завтра в 8.30 утра. Я кратко кивнул: – Так точно, господин подполковник. Он взглянул на спящую Кармен и прошептал: – Но только между нами. Для этого есть время в обеденный перерыв или после окончания рабочего дня. После этого он снова занял свое место рядом с водителем.
На следующее утро он появился в "Заттельхофе" с яростным выражением лица и без слов скрылся в своем кабинете. Я ломал себе голову, что же могло его так разозлить уже с самого утра. Через десять минут он вызвал меня к себе. Тут-то и последовала головомойка, которую я ждал еще во время возвращения с экскурсии. В частной жизни, грозно говорил Олльхауэр, можно делать все, что хотите, но нельзя заниматься личными делами на службе. Кстати, на десять утра назначено служебное совещание. Там он представит меня штабу "Стэй-бихайнд".
Если войти в служебные помещения 12 С, то слева располагается короткий коридор, а еще раз налево –
Красотка с другой стороны
Я снова вспоминаю о большом интересе госбезопасности ГДР к нашему объекту. Штази не стала вербовать торговца фруктами, но по-прежнему хотела тщательно следить за всем происходящим в "Заттельхофе". Для этого они придумали кое-что необычное. Меня это до сих пор веселит, потому что сделано все было не просто умно, но и красиво. Еще до моего первого служебного совещания со мной произошло событие, связанное с этим. Вдруг открылась дверь бюро. Пауль кивком пригласил меня к себе. Этот приветливый баварец уже много лет был контролером связников в "Стэй-бихайнд". Он был мил во всех отношениях. Теперь, дико жестикулируя, он позвал меня в свой кабинет. Осторожно он сдвинул гардины в сторону. – Вот, – показал он на здание с противоположной стороны улицы, – чтобы вы не думали, что у нас тут все скучно. Пауль улыбнулся.
На противоположной стороне одно окно было широко открыто. Комната за ним была ярко освещена. Я посмотрел разок, посмотрел другой. Молодая светловолосая женщина с большой грудью и собранными в "хвост" волосами делала утреннюю зарядку у открытого окна. Она была совершенно голой и, казалось, не предполагала, что за ней наблюдают с другой стороны улицы. Я в тот момент не мог догадываться, что гардины были сдвинуты не только в комнате Пауля. Справа и слева от нас, и этажом ниже тоже, любители подглядывать стояли у окон.
В этот день госбезопасность ГДР сфотографировала меня в первый раз. Лишь после "поворота" стало известно, что блондинка была приманкой и на другой стороне находилась не только в географическом смысле.
Разведчики из Восточной Германии устроились с фотоаппаратами у чердачных окон и порой снимали не только нас, но и тот или иной документ на наших столах с помощью своих мощных телеобъективов.
Ровно в десять часов началось совещание. В нем принимало участие около 14 работников, среди них несколько агентуристов связников, руководитель "оперативной безопасности" (Operative Sicherheit, сокращенно OpSi), двое так называемых наводчиков, руководитель группы связи, руководитель учебной группы и начальник оперативной группы. Большинство из них были офицерами Бундесвера, их привел или заманил сюда сам Олльхауэр. Яркая группа мужественных, надежных и решительных мужчин.
Такого чувства товарищества, как в "Стэй-бихайнд" мне не приходилось испытывать больше нигде в БНД, ни до, ни после. Даже те из коллег, кто не были близки друг к другу, всегда могли слепо положиться на своего партнера. Возможно, это было связано со службой в воздушно-десантных войсках, откуда вышла большая часть сотрудников. Для парашютистов, как я знал на своем опыте, всегда на первом месте стоял человек, а лишь потом его звание и должность. Как правило, отношения были грубоватыми, но сердечными.