Условный разум
Шрифт:
— Повезло вам, Панов, — шепнул куратор группы. — Многие более достойные студенты с удовольствием бы поменялись с вами местами.
— Совершенно верно, вам многие позавидуют, если вы присоединитесь к нашему коллективу, — подтвердил элегантный человек, снял очки и представился: — Павлов, Павел Павлович. Я представитель заказчика.
Глаза его были лучезарны и честны. «Непонятно, зачем он их прячет?» — подумал я. — «Наверное, не хочет, чтобы его считали излишне мягким человеком. Мол, руководящая работа требует определенной жесткости, иначе подчиненные не поймут».
Какие странные мысли иногда приходят в голову человеку,
— У вас появились сомнения? — участливо спросил элегантный человек.
— Нет, нет, — поспешил я заверить своего будущего работодателя.
— Прискорбно, мне рекомендовали вас как человека, способного проявлять сомнения. В работе, которую я вам хочу предложить, это полезное умение.
Я на миг растерялся, хотел промолчать, но потом не выдержал:
— Когда дело касается научных теорий, я сомневаюсь всегда.
— Прекрасно. Это как раз то, что я хотел от вас услышать. Жду вас завтра в нашей резиденции ровно в 11 часов. Не опаздывайте.
Он протянул мне красивую рекламу Центра особо важных исследований, о котором я слышал от людей, заслуживающих доверия, много разных противоречивых и малоправдоподобных рассказов. Говорили, например, что в Центре собрались явные прохиндеи, занимающиеся лженаукой. Но кое-кто, наоборот, намекал на то, что это учреждение создано для занятий некоей постнаукой, тем совершенно новым способом познания, который неминуемо должен сменить устаревающую науку. Лично я склонялся к третьему мнению: в Центре занимаются исследованиями явлений, о которых человечеству знать еще рано. Как стать сотрудником Центра было непонятно, нельзя было просто прийти и сказать: «Хочу у вас работать». И объявлений о свободных вакансиях никто не видел. По крайней мере, с этим вопросом мне удалось разобраться: будущие сотрудники получали персональные приглашения от руководителей Центра. Критерии отбора остались непонятными. Не могу даже предположить, чем я мог привлечь внимание такой серьезной организации. Что такое они во мне обнаружили.
Павлов сказал куратору группы:
— Благодарю за помощь. Этот человек нам подходит. Если, конечно, все, что вы про него рассказали, правда.
И ушел.
— Что это все значит? — спросил я у куратора.
— Только то, что вы — счастливчик, Панов. Я нашел вам подходящую работу, на которой вы сможете добиться успеха. Отныне вы сможете безболезненно выдвигать самые завиральные теории, как это любите, и получать за это большие деньги, о которых не смогут даже мечтать самые талантливые товарищи со своими блестящими работами.
— Но почему я?
— Поспрашивал ребят из вашей группы. Все они указали на вас, как на самого отвязного студента, для которого авторитетно не мнение хорошо знающих предмет преподавателей, а некая абстрактная «научная истина». Староста группы рассказал, что вы готовы по любому поводу выдавать собственную оригинальную гипотезу. Вас даже просить об этом не нужно, потому что вам это нравится.
— Это Кирсанов про меня такое сказал?
— Он.
Я пожал плечами. В конце концов, я не запрещал Кирсанову рассказывать обо мне любым людям, которым это интересно. Сказал
— Но я и сам догадался, что господин Павлов выберет именно вас. Других подходящих кандидатов для работы в Центре мы пока не подготовили.
Разумнее было бы решительно отказаться. Однако проклятая неспособность противостоять приступам любопытства заставила меня в очередной раз забыть об осторожности. Конечно, я понимал, что если завтра в 11 часов окажусь в Центре ОВИ, моя жизнь изменится. Как? Непонятно. В хорошую сторону, если получу интересную работу. И совсем в отвратительную, если меня не возьмут. Моя репутация будет подорвана. «Его не взяли серьезные люди» — так будет написано в моем личном деле. Но еще хуже будет, если возьмут, а мне через полгода захочется поменять работу. Кто возьмет к себе бывшего сотрудника Центра? Слухи очень часто оказываются более важным фактором, чем реальные факты. У бывших сотрудников Центра в научных кругах плохая репутация.
Но любопытство победило. Мне захотелось составить личное мнение о таинственном Центре ОВИ.
В 11 часов я был на месте. Меня встретил молодой парень, не очень приятный на вид, может быть, все дело было только в том, что он постоянно улыбался. Излишне ехидно и беспричинно. Почему, кстати, люди постоянно посмеиваются, когда глядят на меня. Иногда это бесит. Давно хотел спросить, почему, но забывал.
Парень поздоровался и рукой показал следовать за собой. Больше он не произнес ни одного слова. И мне не хотелось нарушать его молчание. Значит, так надо. Мы долго шли по каким-то длинным запутанным коридорам переходили с этажа на этаж, иногда вверх, иногда вниз, можно было подумать, что парень путает следы. Во всяком случае, если бы мне пришлось самостоятельно выбираться из здания, обратную дорогу почти наверняка отыскать не удалось. Наследственный топографический кретинизм.
Перемещение по Центру казалось бесконечным. Мы проходили мимо сотен закрытых дверей, которые отличались только табличками с номерами.
— Какой номер нам нужен? — спросил я, когда понял, что у меня начинает кружиться голова.
Парень не ответил. Посчитал, наверное, что вопрос слишком глуп, чтобы обращать на него внимание. Он сохранял спокойствие. Только его улыбка стала чуть шире и еще противнее. Не сомневаюсь, что сам он давно привык к подобным перемещениям и не находил в них ничего странного.
И вот мы, наконец, остановились у кабинета под номером 273. Мне показалось, что это короткий привал, передышка перед новым этапом нашего бесконечного путешествия.
Но парень заговорил.
— Тебе сюда. Алмазов тебя обязательно примет.
— Алмазов? — удивился я. — Меня пригласил на переговоры Петр Петрович Петров. Не знаю никакого Алмазова.
Но парень уже испарился. Я пожал плечами, наверное, здесь так принято обращаться с новичками. В чужой монастырь со своими порядками не лезут. Правильнее всего было развернуться и попытаться покинуть здание Центра. Но я уже давно понял, что обратного пути отыскать не смогу. Постоял немного, собрался с духом и принял единственно правильное в подобной ситуации решение — постучал в дверь, она и открылась.