Условный разум
Шрифт:
На следующий день я познакомился с начальником лаборатории спектрального анализа профессором Марком Уильямсом. Точнее, он сам пришел ко мне знакомиться, у меня сложилось впечатление, что он был уверен, что я прямо с порога начну пачками выдавать гениальные идеи и потрясающие откровения. Я даже немного застеснялся.
— Вы зря рассчитываете, что я способен сейчас сказать что-нибудь умное, — признался я. — Я прежде не думал о Посещении, даже не уверен, был ли «хармонтский феномен»
— Вы — русские смелые ребята. Мало кто из моих коллег признался бы в своем незнании.
— Но я хочу узнать. У меня постоянные проблемы с чувством любопытства.
— Это еще более удивительно. Стремление к чистому знанию сейчас большая редкость.
Мы замолчали. Я не знал, что у него спросить. Потому что пока не решил, чем мне следует заняться в Хармонте в первую очередь.
Профессор Уильямс догадался и сказал:
— Лично я занимаюсь «пустышками».
— Вам удалось выяснить, из какого вещество они изготовлены?
— Нет. Не уверен, что это металл или полимер. Кстати, это доказывает, что объект создан искусственно, волей чужого разума.
— Почему вы так решили?
— Очень тщательная обработка.
— Галька на морском берегу тоже гладкая. Но для объяснения ее формы мы не ссылаемся на чужой разум, — возразил я.
— Галька? Да, я понимаю, о чем вы говорите. Галька — камень, отшлифованный волнами за сотни лет. Алгоритм ее появления понятен. Но в нашем случае, «пустышка» — это не камень. И нам не известно, как что-то однажды стало «пустышкой».
— Есть только один способ доказать искусственность «пустышки». Разъединить диски.
— Можно я напишу об этом статью? — с трогательной застенчивостью спросил Уильямс.
— Конечно.
— Я сошлюсь на вас.
— Хорошо.
Профессор Уильямс ушел воодушевленным. Я помог ему решить, какими экспериментами с «пустышками» следует заняться в первую очередь. Был доволен и я — в первый же день помог местному профессору, не зря приехал. Хотя с трудом верилось, что наши земные ученые способны разъединить диски «пустышки». Но попытаться стоило. Это занятие было не хуже других. Прекрасная имитация полезной деятельности.
Мне выдали из спецфонда настоящую «пустышку». Наконец-то удалось разглядеть этот известный артефакт внимательно. В Чучемле я видел «пустышку» только один раз, издали, когда Мазин показывал свои экспонаты из мешка Пильману. Конечно, мне хотелось потрогать ее, но не успел. Зона в Чучемле самоликвидировалась.
Признаться, «пустышка» действительно удивительный предмет. Любой человек, впервые столкнувшийся с «пустышкой» испытывает при этом чувство абсолютной растерянности,
Я был уверен, что объяснить феномен «пустышки» с помощью известных нам законов природы невозможно. Но, чтобы установить другие, последующие(?), надо будет поработать. И я буду рад, если у профессора Уильямса и в самом деле, что-нибудь получится.
Вечером я вернулся в гостиницу. В вестибюле сидел Молниев и с явным интересом читал местную газету, наверняка, какой-нибудь желтый листок, в котором на простом английском языке рассказывали о рептилоидах, вампирах, зомби, заколдованных принцессах и коварных инопланетянах. Фантаст в поисках новых впечатлений. Забавно. Увидев меня, Молниев решительно отбросил газету.
— Давно жду. Где тебя носит?
— Я приехал в Хармонт работать.
— И чем ты занимался сегодня, если не секрет? Если мне захочется поработать, обязательно вставлю твой рассказ в свою книгу.
— Рассматривал «пустышку».
— И что ты о ней думаешь?
— Она красивая. Хотел сказать функциональная, но не могу, поскольку не знаю, для чего она создана.
— «Пустышка» была для чего-то создана?
— Не могу подтвердить или опровергнуть. Не знаю. Это надо доказать. Самый простой способ — использовать ее по назначению. Вот когда профессор Уильямс выяснит, для чего ее сделали, тогда и поговорим.
— Но должны же быть какие-то явные признаки того, что «пустышки» были созданы искусственно? Например, тщательность изготовления. Или своеобразная красота дизайна.
Пришлось пересказать Молниеву часть нашей беседы с профессором Уильямсом, в которой мы с ним обсуждали искусно отполированную волнами прибрежную гальку. Для чего чужой разум не потребовался.
Молниев с сомнением покачал головой.
— Это плохо. Для того, чтобы доказать естественное происхождение «пустышек» необходимо будет придумать новую физику.
— Скорее всего.
— А может быть, новое представление о пространстве-времени.
Я разозлился. Мне пришлось так долго, с такими душевными мучениями привыкать к тому, что на время командировки в Хармонт мне придется забыть о своей главной работе, попытке создать приемлемую теорию пространства и времени. И когда это практически удалось, появляется фантаст, который сообщает мне, что «хармонтский феномен» можно будет объяснить, если удастся разобраться с понятиями пространства и времени. Здрасте, приехали.