Условный разум
Шрифт:
— Смешной вы человек, Кирилл Панов, — сказал доктор Валентин Пильман и состроил, как ему показалось, доброжелательную ухмылку. Это чтобы я не обиделся, так далеко он заходить не собирался.
Рано или поздно это должно было случиться. Я должен был пробить его удивительную начальственную броню. Это была даже не самоуверенность, а маниакальная убежденность в собственной избранности. Он впервые назвал меня «смешным», таким образом нарушил важное правило, согласно которому начальник не должен демонстрировать подчиненному свои
— Да, я — смешной. Давайте вместе посмеемся, только я все равно увольняюсь.
— Простите, но решение о вашем увольнении я не могу принять самостоятельно.
— Конечно, потому что это мое право, — улыбнулся я.
— Нет, нам надо получить согласие еще кое-кого.
— Кто же этот тайный хозяин моей судьбы? — спросил я и приготовился услышать неизвестное мне имя.
— Ваш давний знакомый. Питер Мозес.
Никогда бы не подумал, честно говоря. Пильману удалось меня удивить.
— Я сам недавно об этом узнал, — сказал Пильман задумчиво. — Вам, наверное, рассказывали о том страшном дне, когда новое здание Института внезапно ушло под землю во время церемонии открытия. Собственно, так образовалась Зона. Для меня это был полный крах надежд, крах предполагаемой успешной карьеры. Я преждевременно размечтался, и был повержен в прах вместе со зданием Института. Это был тяжелый день, я ждал, что меня выгонят взашей, как нагадившего песика. Но меня оставили. Как потом я узнал, по прямому приказу Мозеса. Не знаю, кто он такой, и почему обладает такой несуразной властью, но советник президента по науке Нил Кларк лично заверил, что Институтом по-прежнему буду руководить я. А Нилу Кларку приказал Мозес. Понимаете?
— Нет, — признался я.
— Я тоже. Но я не хочу знать правду. Вопрос не моей компетенции. Но когда в Чучемле Питер Мозес приказал мне привезти вас в Хармонт, я сопротивляться не стал. Выполнил. Вы оказались хорошим человеком, у меня с вами не было проблем. До сегодняшнего дня. Пока вы не решили покинуть Институт по какому-то смехотворному поводу. Кто-то там неправильно написал статью. Смешно. Панов, 90% статей, изданных в нашем Институте абсолютная чушь, высосанная из пальца. И меня это устраивает. Это не повод распускать Институт.
— Не неправильную статью, а фальсифицированную. Неужели вы не видите разницы.
— Мне наплевать, — сказал Пильман раздраженно. — Интересно другое. Как на ваше увольнение посмотрит Мозес? Разобьет мне голову или просто уволит с волчьим билетом.
— Мне-то откуда знать? Давайте, спросим у него.
— Уже звоню.
Питер Мозес появился в кабинете доктора Пильмана удивительно быстро, будто ждал в коридоре вызова.
— Молодой человек, решил уволиться и вернуться в Россию. Ему не понравилось в нашем Институте.
— Не ожидал такой бурной реакции, Панов, — сказал Мозес спокойно. — Мне казалось, что вас интересует исключительно собственная работа. Я думал, что вы — прагматик, нужную информацию используете, не нужную отбрасываете.
— Я не могу печатать свои работы в одном Бюллетене с доцентом Мэрфи. Это оскорбительно.
— Не печатайте. У вас есть такое право.
— Я очень боюсь, что результаты моей работы будут сознательно искажены и использованы недобросовестно, для доказательства чуждых мне идей. Как только что признался доктор Пильман, в Хармонте это обычная практика.
— Пильман, неужели такое возможно? — ехидно спросил Мозес.
— У нашего молодого коллеги мания величия.
— Ладно. Об этом потом. Скажите, Панов, вы ведь побывали в Зоне? И как вам там?
— Отвратительно. Больше не хочу.
— Хороший ответ, правильный. А сейчас, Пильман, уступите Панову свое кресло. На время, не беспокойтесь. А вы, Панов, устраивайтесь удобнее, сейчас вы заснете на десять минут, после чего мы продолжим наш разговор. Смена впечатлений пойдет вам не пользу.
— Не умею засыпать по приказу, — предупредил я.
— Сейчас у вас получится. Поверьте мне. Это очень хорошо, что вы побывали в Зоне и выжили. Получилось очень хорошо. Шансы на успех повысились.
— Какой успех? — спросил я.
— Мой, естественно. Постарайтесь успокоиться, просто закройте глаза.
Я подчинился. Понравится это Мозесу или нет, это роли не играло. Я все равно в Хармонте не останусь. Тоже мне — хозяин. Но я испытывал к Мозесу непонятную симпатию. Не знаю почему. Вот и решил сделать Мозесу напоследок что-то приятное,. Посплю в его присутствии. Вдруг после этого ему будет легче смириться с моим отбытием.
— Не получается заснуть, — признался я.
— Десять минут уже прошли, — сказал Мозес. — Вы, Панов, молодец. Я в вас верил. И победил.
— И что теперь?
— Посмотрите, не появилось ли у вас что-нибудь новенькое за эти прекрасные десять минут?
К своему удивлению, я обнаружил в своем кармане «золотой шар». Абсолютную копию чучемлевского.
— Прекрасно, — сказал Мозес. — Передайте его мне. Давайте, давайте.
Голос у него был торжественный, словно только что исполнилось самое заветное его желание. Я вспомнил, что, по словам Мозеса, «золотой шар» исполняет именно такие желания — заветные. Было интересно, у Мозеса желание уже исполнилось, или он еще только собирается загадать? Вот будет смешно, если он воспользуется силой «золотого шара» и оставит меня в Институте. Впрочем, это вряд ли. Мое заветное желание — как можно скорее покинуть этот научный притон.