Условный разум
Шрифт:
Скорее всего, чтобы это понять, нужно провести целый ряд экспериментов с четырехмерными объектами. И в Институте это можно сделать, если считать таковыми добытые сталкерами артефакты из Зоны. Например, я считаю весьма перспективными для таких исследований использовать «черные брызги». Эти загадочные штуки наверняка имеют выход в четвертое измерение.
Как все быстро изменилось. Сколько десятилетий нам придется изучать «хармонтский феномен», прежде чем мы начнем хоть что-то понимать?
Как же мне повезло, что я попал сначала в Центр особо важных исследований, а потом в Институт внеземных культур. У меня появилась возможность заниматься наукой и технологиями далекого будущего.
И, слава Богу, что я не один такой. Совместными усилиями мы сумеем понять, что такое «хармонтский феномен». И это станет настоящим прорывом в наших представлениях о среде нашего обитания, а некоторые из нас наверняка сумеют использовать полученные знания для пользы человечества.
Мои приятные размышления были внезапно прерваны. Невесть откуда появился Шухарт. Он был в прекрасном настроении.
— Мечтаешь о светлом будущем? — спросил он. — А вот некоторые работают за тебя.
— Кто же эти святые люди? — спросил я.
— Я, конечно, кто же еще!
Он достал из своего рюкзачка какую-то металлическую коробку и бросил ее мне на стол.
— Что это?
— Тот самый пресловутый радиопередатчик, который ты не сумел отыскать в Зоне.
Я всегда думал, что меня очень трудно чем-то удивить. Но, как оказалось, я был слишком высокого о себе мнения. На некоторое время я потерял способность хоть что-то понимать.
— Где ты его взял? — спросил я, успокоившись.
— Отобрал у одного нехорошего человека. Он не хотел отдавать, пришлось его ударить по голове лопатой.
— Человека? Ты уверен, что это был человек? — я с ужасом подумал, что Шухарт мог ударить лопатой по башке инопланетянина, и теперь нам прилетит ответка. И наша цивилизация бесславно закончит существование из-за дурацкого передатчика.
Он задумался.
— Человек. Вообще-то он Стервятник. Мы привыкли его так называть, а он откликается. Стервятник Барбридж. Слышал, наверное? Кровь у него из ран течет красная. Значит, человек.
— Он сталкер?
— Один из первых.
— Ну, а он где нашел передатчик? Спросил его?
— А
— Из Института? — переспросил я, потому что уже ничего не понимал.
— Ты его, наверное, знаешь. Его фамилия Мэрфи.
— Не верю!
— Ты хочешь обидеть меня? Зачем я буду врать? — разозлился Шухарт
— Это тебе сам Стервятник Барбридж рассказал про Мэрфи?
— Да. Я же говорил, что мне пришлось его ударить. А он удара не держит.
Я рассвирепел, у меня даже давление поднялось. Как можно строить какие-нибудь теории и изучать явления, описанные, кстати, в официальном Бюллетене Института, которые являются нагло сфабрикованной фальшивкой? Можно ли теперь верить другим публикациям ученых из Института?
Я немедленно позвонил Мэрфи. Сначала он никак не мог понять, чего я от него добиваюсь. Потом стал рассказывать, что его мысленный (?!) эксперимент прекрасно показал, что инопланетяне вполне могут воспользоваться, в случае необходимости, радиосвязью для передачи друг другу срочной информации, а также для контактов с землянами. Для этого вполне подходит волна длиной 21 сантиметр. Его, Мэрфи, эксперимент есть всего лишь приглашение инопланетянам установить с землянами контакт. Теперь они знают, какой способ общения предпочитают земляне. Очередь за ними. Лично он, доцент Мэрфи, теперь с нетерпением ждет ответного сообщения.
— Но послушайте, Мэрфи, в вашей статье черным по белому сообщается о том, что вами был зафиксирован радиосигнал неизвестной природы. Это прямая ложь и обман мирового научного сообщества.
— Даже не понимаю, о чем вы? На что вы намекаете? Как эксперимент может быть обманом?
— Я не намекаю, а прямо говорю: вы фальсифицируете данные. Это преступление против науки.
— Ерунда. Моя статья принесла науке больше пользы, чем вся ваша сомнительная деятельность за двадцать лет. Не знаю, что вы у себя в России называете наукой. Здесь у нас свои порядки.
— Но вы получили за свою ложь серьезную научную премию.
— А вот с этого и начинайте. Все ваши глупые обвинения объясняются просто — вы мне завидуете. Вы премию не получите никогда.
Он довольно засмеялся и прекратил разговор.
Не люблю наглецов и мошенников. Однако не следует забывать, что я в Институте чужой, более того, русский. То, что я считаю Мэрфи ничтожеством и подлецом, ничего не меняет. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом соваться не следует.