Услышать тебя...
Шрифт:
Домой они возвращались вместе с Козодоевым. Февральские вьюги местами слизали снег с Дятлинки, и на ледяных проплешинах катались на коньках ребятишки. На ветру развевались их разноцветные шарфы. Сергей С завистью смотрел на ребят. Когда-то и он вот так же часами гонял на коньках, спускался с крутых обрывов на лыжах, а теперь и не помнит, когда последний раз становился на коньки…
Александр Арсентьевич шагал рядом задумчивый и молчаливый. Усыпанные рябинками скулы выпирали на осунувшемся лице, обычно добрые синие глаза ледянисто поблескивали. Сергей
И Козодоев рассказал... в небольшой закусочной, куда они зашли по пути домой. Закусочная была неуютной и холодной. Здесь обычно выпивали на ходу и шли дальше. В темном углу стояло несколько шатких столиков. За один из них они и сели. Александр Арсентьевич заказал водки и пару бутербродов с жирной ветчиной. Чокнулся, залпом выпил полстакана и, пожевав бутерброд, отодвинул в сторону. Молча достал из кармана смятое письмо без обратного адреса и протянул Сергею. Пока тот читал, Козодоев, все больше и больше хмурясь, изучающе смотрел на него. На губах невеселая усмешка.
Веселиться, понятно, было нечему: в анонимном письме говорилось, что жена Козодоева, находящаяся в командировке в Новосокольниках, сожительствует в гостинице со своим непосредственным начальником. Если рогатый муж сомневается в этом, может попозже вечером приехать в Новосоколышкп и накрыть их с поличным в отдельном номере...
— Ну и сволочь! — сказал Сергей, возвращая письмо.
— Кто? — уточнил Александр Арсентьевич.
— Я еще никогда в глаза не видел ни одного анонимщика... Хотя бы посмотреть на этого гада! Неужели он такой же, как и все?
— Ничего подобного, — усмехнулся Козодоев. — У него длинный нос, и всегда в чернилах, а глаза напоминают замочную скважину... Его портрет часто печатают в «Крокодиле»...
— Давить их надо... Этих анонимщиков!
— Не знаю, какие личные цели преследовал мой анонимный корреспондент, но дело в том, брат Сергей, что он написал правду, — сказал Александр Арсентьевич.
— Правду? — вытаращил глаза Сергей. Ему почему-то и в голову не приходило, что анонимщики могут сообщать и действительные факты. Слишком он их презирал, чтобы поверить в это.
— Я давно знаю об этом,— кивнул Козодоев на письмо.
— Чего же вы сидите и пьете тут водку? — возмущенно начал Сергей. — Надо ехать туда и…
— .. .И, изобразив из себя ревнивого мужа, учинить мировой скандал, набить морду и все такое? — перебил Александр Арсентьевич.
— Изобразив? — изумился Сергей. У него на щеках выступили красные пятна, кулаки сжимались и разжимались. Да он бы на месте Козодоева убил бы, растоптал бы...
— Так вот, я не собираюсь убивать их и даже устраивать скандал, — отгадав мысли Сергея, сказал Козодоев. — Не буду врать, что чувство ревности мне чуждо, но и превращаться в буйное животное я не собираюсь...
— Тогда разойдитесь с ней!
— Все в нашей жизни не так-то просто, брат Сергей! Вот скажи честно, если бы подобное произошло с тобой, ты развелся
— Да я бы... — загорячился Сергей. — И его и ее...
— Это ты сгоряча, а если по-трезвому?
— Не знаю, — помолчав, выдавил из тебя Сергей. — Наверное, нет... У меня ведь будет сын.
— И у меня сын. И я его очень люблю, а он привязан к матери. Если я уйду, будет очень плохо сыну, а я не хочу, чтобы ему было плохо. Сын — это единственное, что у меня еще осталось...
— А ее? Ее вы любите?
— На это тоже сразу не ответишь... Вот когда проживешь с такой женой хотя бы лет пятнадцать, тогда уже и сам не понимаешь: любишь ты ее или ненавидишь. .. Она это делает не назло мне. Такой она человек. И к тому же мать моего сына.
— Я тоже иногда чувствую, за моей спиной что-то происходит... — сказал Сергей. — Конечно, если бы она была здесь...
— И ты ковыряешься в своих подозрениях, раздуваешь их, при встречах дотошно выясняешь, уличаешь, терзаешься, а потом веришь всему, что тебе жена скажет?
— Пожалуй, да.
— Я тоже через все это прошел, — сказал Александр Арсентьевич. — Но от этого мне не легче.
— Неужели так у всех?
— Куда хватил! — чуть заметно улыбнулся Козодоев.— Тогда бы люди вместо женитьбы что-нибудь другое придумали... Есть, брат Сергей, прекрасные семьи.
И много таких. Но чтобы создать и сохранить такую семью, тоже талант нужен! У меня, видно, его нет.
— Она вернется из командировки, и... как же вы? — задал Сергей мучивший его вопрос.
— Никак, — просто ответил Александр Арсентьевич. — Мы с ней уже давно чужие люди.
— Так что же, вот это... и все? — кивнул Сергей на пустой стакан. — Так просто?
— Почему все?—усмехнулся Козодоев. — Еще закажем ...
— Я бы не смог так жить! — воскликнул Сергей.
— Я тоже так думал, — усмехнулся Козодоев. —Но как видишь, живу.., Возьмем еще по сто?
— Нет, я так жить не стану, — сказал Сергей.
— Правильно. Не надо, — согласился Александр Арсентьевич. — Зачем тебе так жить? Да и разве это жизнь? Только одно тебе скажу: не думай, что во всем одна моя жена виновата! Я и сам во многом повинен. После того первого ее обмана я ведь почти ни одного ласкового слова жене не сказал. А женщины ласку, нежность ценят прежде всего... А я пилил и пилил ее! Часами что-то выяснял, выпытывал, ловил на слове... Как же, я — судья! Ночи напролет вел с ней душеспасительные беседы... Не повтори моей ошибки, брат Сергей!..
— Наверное, мужчины все одинаковые... — пробормотал Сергей, думая о своем. Ему захотелось поскорее уйти из этой мрачной закусочной туда, на простор, где белый снег и поземка змеится по реке. И еще ему захотелось побежать на переговорную и позвонить Лиле.
Часть третья
РАЙ В
ШАЛАШЕ
В горах мое сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу,
Бернс