Усмиритель душ
Шрифт:
— Страж преисподней? Но как…
— Глупый, — вздохнул Юньлань, погладив его по волосам, и тихо добавил: — Они все замышляют что-то. Против тебя. Аду ведь известно о личности «Шэнь Вэя»?
Шэнь Вэй, помедлив, кивнул. К тому времени он уже провёл в этом обличии несколько десятилетий, и всё ради того, чтобы вести незаметное наблюдение… Разумеется, он не стал бы заявлять о подобном публично. И всё же тот факт, что Палач Душ предпочитает скрываться в мире живых, должен быть
Юньлань нахмурился.
— Не следует тебе провоцировать гнев другой стороны: у них даже мозги устроены по-своему. Между людьми и духами всегда столько всего намешано, а ты…
— Юньлань, — мягко перебил его Шэнь Вэй, — ты беспокоишься обо мне?
Юньлань со вздохом склонился к нему.
— А ты как думаешь?
Шэнь Вэй стиснул пальцы в кулаки и вдруг обнял его, порывисто и крепко, зарывшись лицом в шею. Юньлань завозился, чувствуя, что момент ещё не упущен, но ничего не смог сделать: слишком надёжной была эта бережная хватка.
Шэнь Вэй обнимал его так жадно и властно, словно собирался пролежать так до самого рассвета. Юньлань только и мог, что перебирать в голове идеи, но ничего толкового так и не придумал, и вдобавок его тяжёлым одеялом накрыла сонливость. Засыпать вот так, совершенно неудовлетворённым, отчаянно не хотелось, но ещё никогда Юньлань не был столь беспомощен в собственной постели.
И никогда ещё не был так возбуждён.
И может, хватка Шэнь Вэя была даже слишком сильна, и именно поэтому, стоило Юньланю уснуть, ему явился до крайности странный сон.
В этом сне он пробирался сквозь какие-то руины, окутанные туманом, а вокруг него сотни людей молили о чём-то небо. Юньлань же продолжал идти вперёд, пока не оказался на пустыре, залитом абсолютной темнотой. Эта темнота раздражала, и Юньлань щёлкнул пальцами: маленький огонёк, вспыхнувший на его ладони, умер прежде, чем успел хоть что-нибудь осветить.
— Зря я это сказал, — вздохнул кто-то у него за спиной. — Тебе обязательно было доводить до такого?
Это был странный голос: вместо того, чтобы вливаться в уши, он звучал как будто прямиком в сердце, каждым словом, как ледяным колом, навылет пробивал грудь.
Чжао Юньлань проснулся от этого дикого холода. Кажется, уже было утро, и Шэнь Вэя рядом не было: наверное, вышел за продуктами.
Юньлань открыл глаза, чтобы увидеть темноту, и сразу закрыл их. Сердце его трепетало и болезненно колотилось о рёбра, в лёгких не хватало воздуха, а ладони взмокли от пота.
Что это был за голос? Кому он принадлежал?
Которой он не мог выносить ни секунды дольше.
Глава 61.
Торопливо умывшись, Юньлань на ощупь отыскал на кофейном столе больничные бинты и таблетки. Закрыв глаза, он забинтовал себе голову и нащупал на прикроватной тумбочке ручку и бумагу. Что это была за бумага, его нисколько не заботило: Юньлань нацарапал на ней пару слов, которые должны были сообщить Шэнь Вэю, что он поехал в офис, и вышел из дома, стараясь с осторожностью соизмерять каждый шаг.
Сердце, что никак не успокаивалось после кошмара, наконец-то перестало больно колотиться о рёбра.
Когда лифт остановился на первом этаже, Юньлань медленно выдохнул и сосредоточился на своём третьем глазе.
Наружу он вышел ровным и уверенным шагом.
Вокруг было много людей, и Юньлань быстро научился отличать их по странной мерцающей ауре. Фигуры, у которых ауры не было, он распознать не мог.
Поначалу его зрение было слегка размытым: смешение теней и света, только и всего. Однако стоило присмотреться, и вскоре Чжао Юньлань уже приспособился к тому, чтобы по-новому смотреть на окружающий мир, и темнота вокруг распалась на чёткие линии.
Постепенно он научился видеть истинный огонь, а затем каждый из проходящих людей для Юньланя стал с головы до ног окутан странной размытой плёнкой, которая вся была исписана непонятными символами.
Остановившись у края тротуара, Юньлань вытянул руку, подзывая такси: машины он видеть не мог, так что оставалось только надеяться на собственное везение.
К тому моменту, когда Юньлань забрался в подъехавшее такси, он уже понял: символы на людях были вовсе не отдельными иероглифами. Они складывались в слова.
Слова, сменяющиеся каждое мгновение, были словно выведены мелким и плотным шрифтом. Не удержавшись, Юньлань уставился на водителя и только со второго раза расслышал его вопрос.
— О, простите. Яркая улица, дом четыре, высадите меня у входа.
Водитель подозрительно покосился на его забинтованную голову.
— Парень, что у тебя с глазами?
— Ушибся, пока в баскетбол играл, — деловито соврал Юньлань.
— Неприятно, — поёжился водитель. — Видеть можешь?
— Наложили мазь, — улыбнулся Юньлань, — глаза открывать нельзя. Придётся побыть пару дней слепым.