Усмиритель душ

Priest P?

Но книга «Записи древних тайн» явно была копией. Ни одному разумному человеку не пришло бы в голову принять её за реликвию. То, что Да Цин назвал «аурой смерти», на самом деле означало кое-что другое: то, о чём большинство людей и не догадывались. Магазин на Античной улице, помимо продажи всевозможных предметов культа, щеголял ещё и большой софорой у двери.

Как это объяснял Чжао Юньлань: софора представляла собой транспортный узел — что-то вроде автовокзала, откуда можно отправиться куда угодно. Например, попасть из человеческого мира на волшебный рынок, или же в преисподнюю.

Все дороги вели через этот узел.

Крупные ветви и листья соединялись с миром людей, а узловатые корни вели в преисподнюю. Таким образом, софора не была ни человеческим, ни призрачным растением.

— Так ты говоришь, эта книга из преисподней, — сказал Чжао Юньлань, глядя на Да Цина.

Тот коротко кивнул.

— Ну и кто же её купил?

— Не знаю. — Да Цин облизал пухлую лапу. — Я не нашёл чека и других записей о покупке. Может, это был предыдущий Хранитель.

— Невозможно, — перебил Юньлань, листая книгу. Ни серийного номера, ни информации об издательстве. — Судя по макету печати и качеству бумаги, книга относительно новая. Её должны были купить уже после того, как Хранителем стал я. Моя прошлая жизнь была слишком давно.

— Ну, значит, можем заключить, что книгу принесли вместе с кошачьим кормом, — многозначительно заметил Да Цин.

То есть, протащили контрабандой. И эти неизвестные должны были очень хорошо разбираться в древних тайнах, если даже запечатывающее заклинание, наложенное на четыре небесных столпа, было описано очень точно.

Библиотека спецотдела была очень хорошо организована: все книги имели разноцветные метки и числовые коды, так, что даже не умеющий читать Сан Цзань мог спокойно в них ориентироваться. Почему же тогда «Записи древних тайн» небрежно впихнули в ту же секцию, что и «Нюйва создала человечество и восстановила небеса»?

— Вообще это «книга из черной кожи», — сказал Да Цин. Такого рода книги работники ночной смены получали из мест, далёких от мира людей. «Книги из белой кожи», напротив, поступали именно оттуда.

Да Цин протянул лапу к книге, но стоило ему коснуться обложки, как со страниц хлынул тёмный туман.

— Она настолько засекречена, что мы её даже не пометили. Если хочешь разузнать подробности, думаю, нам стоит прогуляться вечерком на Античную улицу.

***

Когда солнце, наконец, село, уступив улицы сумеречной тьме, Чжао Юньлань не выдержал и набрал Шэнь Вэя. Холодный металлический голос на том конце сообщил, что «набранный вами номер не существует».

Юньлань уставился на потухший экран, остро осознавая, что означает ощущение «один день разлуки кажется тремя годами», пока подошедший Да Цин не тронул его нетерпеливо лапой.

— Хватит думать о весне [1], идём.

Подхватив кота на руки, Юньлань вышел на улицу — и обнаружил у своей машины Чжу Хун. Поймав его взгляд, она горько усмехнулась:

— Ты, должно быть, считаешь меня дешёвкой, которая продолжает тебя преследовать даже после того, как ей приказали убраться.

Какое-то время Чжао Юньлань не знал, что ответить. Но в итоге тихо заметил:

— Вообще-то, я только хотел сказать, чтоб ты не забывала тепло одеваться.

Они втроём разместились в машине и в неловкой тишине отправились на Античную улицу. Там, рядом с большой софорой, располагался нужный им магазинчик.

Чжао Юньлань со своего места видел по бокам от входа два бумажных фонарика, которые горели ровным жёлтым светом. Ветер разорвал бумагу, и на ней едва угадывалась надпись «Хранитель».

Юньлань внезапно вспомнил то, что старательно игнорировал раньше. Он похлопал сидящего на плече Да Цина по макушке и тихо спросил:

— Что на самом деле означает «быть Хранителем»?

— Охранять души живых, успокаивать сердца мёртвых, прощать преступления заблудших, крутить колесо для уходящих на перерождение, — торжественно сообщил Да Цин и добавил с презрением: — Разве не это записано на обратной стороне декрета Хранителя? Или ты ослеп?

Чжао Юньлань, который в редких случаях уступал Да Цину в знаниях, пробормотал:

— Но почему декрет, оставленный Куньлунем, зовётся декретом Хранителя?

И что имел в виду Шэнь-нун, говоря о жизни и смерти?

Размышляя об этом, он вошёл в ствол софоры — именно там располагались ступени в преисподнюю.

Этот путь был тяжёл для живых душ, но двое из них не были людьми, а у третьего при себе был декрет Хранителя. Вокруг шумела вода, но из-за жуткого холода казалось, что она вот-вот обратится в лёд. Юньлань и остальные не осмеливались лишний раз вздохнуть, чтобы не потревожить проплывающие мимо души мёртвых.

У тех был тусклый взгляд, и призраки погоняли их, будто овчарки — овец.

Чжао Юньланю уже доводилось спускаться в преисподнюю по делам, и каждый раз он нервничал и старался идти как можно быстрее, не оглядываясь по сторонам. Но сейчас у него было слишком много вопросов, чтобы не обращать внимания на окрестности.

В преисподнюю вела лишь одна узкая, вымощенная гладким камнем тропинка, которая напоминала легендарный путь на небеса. С обеих сторон её окружала вода, поверхность которой то и дело бурлила, словно оттуда вот-вот могло что-то вылезти. Каждые десять чи вдоль дороги располагались небольшие масляные лампы, напоминающие уличные фонари. Они ярко светили, отбрасывая на дорогу длинные тени, и рядом с каждым из них росли яркие красные цветы.