Уснуть и только
Шрифт:
Вслед за этим произошла еще одна необъяснимая сцена. Колин перестал играть и, отложив инструмент, поднял голову, чтобы посмотреть, кто это так грубо с ним обращается. Очень долго они с Маркусом в напряженном молчании смотрели в глаза друг другу. Затем Колин попытался что-то сказать, и Маркус разжал ладонь.
– Почему ты так рассердился? Обещаю, что буду хорошо себя вести, – проговорил идиот и, лишившись чувств, упал на кровать головой вперед.
В наступившей тишине Маркус и Ориэлъ взгляну
Она увидела, как его рука разжалась, кинжал упал на пол, и вдруг Маркус, зарывшись лицом в ладони, разрыдался.
– Будь он проклят! – повторял гасконец. – Будь он проклят! Я не могу убить его так же, как не могу убить тебя! Ох, Ориэль, что же нам делать?
Очень нежно, как будто он был ее ребенком, Ориэль привлекла его к себе.
– Мы можем только любить его и заботиться о нем.
– А как же мы?..
– Мы должны также любить и лелеять друг друга.
– И какое же будущее ждет нас?
– Будущее… Будущее таково, что мы – все трое – останемся вместе… Навсегда.
Маркус медленно кивнул, и в то же время на задворках его сознания вдруг промелькнуло видение: трое мальчиков в туниках скачут на лошадях по залитому солнцем берегу.
Глава двенадцатая
Кабинет архиепископа в этот пасмурный полдень казался затянутым паутиной серых теней, в центре которой сидел сам паук в малиновом облачении. Готовый к отъезду, Стратфорд ожидал кого-то, неподвижно сидя в одиночестве, с лицом настолько безжизненным, что можно было подумать, что это мумия.
Правда, в ответ на стук он все же откликнулся: «Войдите», но выражение лица ничуть не измени лось, как будто он действовал и говорил автоматически, а душа его была занята чем-то другим. Однако взгляд, устремленный на вошедшего Маркуса Флавье, был острым и оценивающим, а голос, когда он предложил. «Можете сесть, если хотите», – вполне нормальным человеческим голосом.
– Вы посылали за мной, милорд?
– Да, Флавье. Я хотел поговорить с вами, то есть главным образом спросить, какой видится вам ваша роль теперь, когда мой брат женился?
Маркус помедлил.
– Я не знаю, милорд. Вы не давали никаких указаний. Желаете ли вы, чтобы я продолжал заботиться о вашем брате, или у меня теперь будут другие обязанности?
Последовала длительная пауза, в течение которой светлые немигающие глаза в упор сверлили Маркуса. Было так тихо, что можно было расслышать все отдаленные шумы дворца – от перепалки Веврэ с поваром до повизгивания запертой в конуре гончей.
Стратфорд сидел неподвижно, в упор глядя на Маркуса, и у того появилось неприятное ощущение, что архиепископ читает его мысли.
– Я хочу, чтобы вы продолжали присматривать за Колином, а
Немного помолчав, Маркус натянуто переспросил.
– Вы желаете, чтобы я был и ее телохранителем, милорд?
Стратфорд кивнул, в его глазах появился блеск.
– Знаете ли вы, Маркус, что многие душевно больные похожи на диких зверей? – проронил он. – На хищников, которые удовлетворяют свои аппетиты – все свои аппетиты – так грубо и так часто, как только хотят?
Маркус замер под вселяющим в него ужас взглядом.
– Милорд?
– Но мой брат не из их числа. Он аскет, настоящий аскет во всех отношениях. Вы меня понимаете?
– Не совсем, милорд.
– Я хочу, чтобы вы совершили то, что должно быть сделано, Флавье. Я хочу, чтобы вашей главной задачей было обеспечить моему брату – и его жене – полноценную, насыщенную, счастливую жизнь.
Теперь уже не было никаких сомнений относительно тайного смысла его слов, но Маркус, боясь совершить непоправимую ошибку, продолжал настаивать.
– То есть, милорд, я должен позаботиться о том, чтобы их брак был счастливым?
Выражение лица Стратфорда мгновенно и неуловимо изменилось. Выбросив вперед белую руку, од ним мановением он заставил Маркуса опуститься на колени.
– Теперь, перед лицом Господа нашего, поклянитесь, что вы всегда будете молчать об этом, так же, как и я, – устрашающим полушепотом приказал архиепископ.
Послушно склонив голову, Маркус приложился к руке архиепископа, коснувшись при этом губами перстня – символа его власти.
– Клянусь.
– Да сохранит тебя Господь, сын мой. – Стратфорд встал, черты его приобрели обычное безразличное выражение.
Уже совсем другим, спокойным, лишенным эмоций голосом он объявил:
– Этой осенью дела заставляют меня быть вдали от Мэгфелда. Всеми домашними делами будет управлять Веврэ, а за безопасностью и здоровьем домочадцев проследите вы с сэром Полем.
Маркус поклонился, непокорная прядь упала на обтянутую кожей скулу.
– Я постараюсь, чтобы нес было в порядке, милорд.
– Поступайте так, как считаете правильным, Флавьс. До тех пор, пока мы верны Богу, в наших действиях не может быть ошибок.
Он выплыл из комнаты, оставив оруженосца в недоумении взирающим ему вслед. Разве возможно, чтобы один человек с чистой совестью приказывал другому согрешить? Какой еще служитель Божий мог такое себе позволить? Но тут Маркус сообразил, что Стратфорд видывал куда большее зло. Он участвовал в заговоре против покойного короля, чтобы Англия могла получить молодого и энергичного монарха. А сейчас он фактически приказал Маркусу вступить в связь с женой Колина.