Уснуть и только
Шрифт:
Ярость и печаль – два чувства, постоянно обуревавших Ричарда на протяжении нескольких послед них месяцев, – неистово бушевали в его сердце.
«Если Дебора опять оттолкнет меня, я убью ее, – подумал он. – Или нет, лучше я заведу любовницу и никогда больше не прикоснусь к этой мерзавке».
Вдруг Ричард остановился, наткнувшись, словно на невидимую преграду, на мысль о Дженне Кэсслоу, не в силах понять, почему он ненавидел ее, такую красивую и желанную, все эти годы.
«Он должен все исправить, – решил Ричард. – Он сделает
Ричард опять пустился в погоню, но уже с куда меньшим энтузиазмом, чем минуту назад. Если его бесчувственная, холодная жена избегает его, черт с ней. В одном пальчике черноволосой ведьмы больше огня и обаяния, чем во всей пресной, вялой Деборе Вестон.
В этот вечер долина была золотисто-зеленой. Вода, холодная и прозрачная на середине реки, вспенивалась в молоко, накатываясь на прибрежную гальку. В ее темной глубине отражались мед ленно плывущие по небу, словно невесты к алтарю, белые облака.
Выйдя из Шардена и, как обычно, удивившись, почему именно это место так успокоительно и притягивающе на него действует, Бенджамин решил проехать в Мэгфилд по верхней гряде, чтобы сверху полюбоваться Бивелхэмской долиной и в который раз восхититься ее неповторимой красотой.
Внизу раскинулись поля, переливавшиеся всеми мягкими оттенками от яшмы до изумруда, приникнув к подножиям холмов, кажущихся то вишневыми, то темными, как чернила. Стоял чудный, восхитительный вечер: каждый запах, каждый вид, каждый цвет были изумительными и единственными в своем роде, острыми и отточенными, и где-то в вышине, дополняя картину до совершенства, пел жаворонок.
Бенджамин натянул поводья и огляделся, радуясь тому, что путь к его дому пролегает по самому сердцу прекрасной долины. С вершины, где он находился, бродившие по лугам овцы казались белыми точками, а коровы – мелкими коричневыми камушками. Бен жамин увидел, как одна из точек, быстро двигаясь в его направлении, растет и постепенно приобретает очертания человеческой фигуры. Потом, когда она приблизилась, он разглядел, что это женщина, с трудом карабкающаяся по склону холма.
С замирающим сердцем Бенджамин понял, что это Дебора, и подумал о том, что сейчас впервые с момента их разрыва он окажется с ней наедине. Полный дурных предчувствий, он медленно поехал ей навстречу.
Когда она была уже достаточно близко, он увидел, что она не просто запыхалась, но и плачет, что ее волосы растрепались и торчат во все стороны, а подол юбки изорван в клочья.
– Что такое? – вскричал он, пуская лошадь в галоп. – Дебора, что случилось? На тебя напали?
Услышав его голос, она остановилась и, тяжело дыша, стала дожидаться, пока он подъедет поближе. Не позаботившись о том, чтобы поздороваться, Дебора сообщила.
– Я
Плотник совсем пал духом. Он не испытывал ни малейшего желания вмешиваться в семейные дела Деборы. Не зная, что сказать, он спешился и встал возле своей лошади.
– Возьми меня с собой, – вдруг истерически выкрикнула Дебора. – Бенджамин, ты должен защитить меня!
– Я не могу, – ответил Бенджамин, раскаиваясь в собственной резкости. – Дебора, ты жена Ричарда Мейнарда. Если он жестоко с тобой обращается, только твоя семья имеет право вмешаться.
Дебора с горечью взглянула на него и утерла слезы тыльной стороной ладони.
– Как это похоже на тебя, – упрекнула она, – мечтатель Бенджамин Мист. Всегда такой добрый и хороший, но не готовый ни на какой поступок.
Бенджамин испытал жгучую боль от этого удара, осознавая, впрочем, что в упреке есть доля истины.
– Чего ты от меня хочешь? – неохотно спросил он.
– Отвези меня к моим братьям. Отец, скорее всего, опять выгонит меня, но братья всегда обо мне заботились. Они не будут молча наблюдать за тем, как их сестру обижают в ее собственном доме.
– Я не хочу вставать между мужем и женой.
Дебора метнула на него уничтожающий взгляд.
– Тогда оставь меня. Я пойду в Кокин-Милл пешком, одна.
Поколебавшись, Бенджамин нехотя предложил:
– Ладно, раз ты так расстроена, я отвезу тебя. Но, Дебора…
– Да?
– Это все, что я могу для тебя сделать. Ты меня понимаешь?
Она горько усмехнулась.
– О да, я поняла тебя даже слишком хорошо. Когда-то мы были помолвлены, и ты говорил, что любишь меня. Теперь ты женился на ведьме, и все изменилось. Яснее и быть не может.
– Что ты хочешь этим сказать?
– В свое время узнаешь, не сомневайся, – ответила Дебора, пока он помогал ей взобраться на лошадь.
– Оно не снимается, – удивилась Агнес, в который раз смазывая кольцо гусиным жиром. – Такое впечатление, что оно приросло к твоему пальцу.
– Мы должны его снять, – с ноткой отчаяния в голосе ответила ее сестра. – Это кольцо меня пугает. Я уверена, что оно приносит несчастье.
– Где ты его нашла?
– В синем лесу в Бэйндене. Оно лежало на дне пруда. Должно быть, оно пролежало там несколько столетий.
– Интересно, кому оно принадлежало?
– Я знаю, – призналась Дженна. – Я видела его владельца.
– Как, ты хочешь сказать, что он еще жив?
– Нет, он умер уже очень давно, но… Но иногда он является мне. Однажды он стоял вон там, возле нашего пруда, и смотрел на меня. Это было видение, сон, но мне казалось, будто там, с ним, ты, Агнес, и что у этого человека – мои глаза.
Агнес выглядела озадаченной, ее губы слегка приоткрылись.
– Я не понимаю. Как это я могла быть с ним, если он – привидение?