Уснуть и только
Шрифт:
– У Дженны доброе сердце. Я думаю, он еще имеет шанс ее уговорить.
– Пусть теперь он ее приворожит! – предложил какой-то остряк.
Раздался всеобщий смех, к которому вынужденно присоединилась Мауд.
– Вот что, поговорили и хватит, – распорядился главный повар. – Пора вам снова браться за дело. Ну-с, Мауд, могу ли я предложить вам кувшинчик эля?
– С удовольствием, – ответила она, располагаясь поудобнее и надеясь, что сейчас сумеет выведать что-нибудь новенькое о последних подвигах юного господина Тома. – Так приятно всегда посидеть и поболтать здесь, во дворце.
В
И в Бэйндене все, кто мог, вышли в поле, даже ребенка брали с собой и усаживали где-нибудь в сторонке. Из маленького домика приходили на подмогу Даниэль с обеими дочерьми, Агнес, как всегда, приносила с собой лютню и завернутый в носовой платок завтрак. В полдень, когда солнце достигало высшей точки, обычно устраивали перерыв и закусывали хлебом и сыром, запивая их элем и водой.
Но в этот день Дженна почти ничего не ела, и встревоженная Агнес увидела, что сестра прижала руку к животу.
– У тебя что-нибудь болит? – спросила Агнес, но Дженна, избегая ее взгляда, покачала головой.
Удивленная Агнес взяла лютню и начала играть, не подозревая о том, что в этот момент ее сестра испытывает одно из самых потрясающих ощущений, которое дано пережить женщине. Джснне казалось, будто в глубине ее тела ожила и вспорхнула крыльями бабочка – то впервые зашевелился ребенок, существование которого покамест оставалось секретом для всех, кроме матери.
Когда она впервые заподозрила, что беременна, то вначале хотела избавиться от плода. И рецепт был тут как тут, наготове, – в книге Алисы Кэсслоу можно было найти подходящее снадобье на все случаи жизни. Дженна даже приготовила настойку и, держа чашу в руке, долго-долго стояла перед зеркалом, переводя взгляд золотисто-зеленых глаз с чаши на пока еще плоский, как всегда, живот, и обратно.
Дженна знала, что обманывает себя, что никогда у нее не поднимется рука уничтожить жизнь, зачатую Бенджамином, что она все еще любит его и будет любить всегда, до самой смерти. Дженна разжала пальцы. Чаша с грохотом упала на пол и разбилась вдребезги. Алая, как кровь, жидкость потекла во все стороны. Дженна бросилась в постель и плакала, пока не заснула. Теперь же, на поле в Бэйндене, дитя Бенджамина впервые зашевелилось в ней.
Дженна подняла голову и поймала на себе, как это часто случалось в последнее время, странный оценивающий и выжидательный взгляд Ричарда Мейнарда. В который раз она почувствовала, что он желает ее, и это, вкупе с тем, с какой готовностью он дал ей работу и как часто стал заходить к ним в дом, всякий раз принося щедрые дары, позволило Дженне сделать вывод, что его отношение к ней перешло из одной крайности в другую, былая неприязнь сменилась вожделением.
Как будто догадавшись о ее мыслях, Ричард встал и, обойдя вокруг обедающих, присел рядом с Дженной Лютня Агнес заглушала его голос, и никто не услышал, как он тихо произнес:
– Какая ты красивая, Дженна. Мне доставит большое удовольствие, если сегодня после работы ты придешь поужинать со
– Я не думаю… – начала Дженна, но Ричард перебил ее.
– Пожалуйста, сделай мне такое одолжение. Кроме того, я хочу рассказать тебе кое-что, о чем здесь не могу говорить.
– О чем?
Ричард загадочно усмехнулся.
– Дебора. Ее недавно видели. Ты придешь?
Любопытство Дженны возобладало над здравым смыслом.
– Хорошо, приду.
На бледном лице Ричарда появилось подобие улыбки.
– Я буду ждать тебя.
Прежде чем Дженна успела что-либо ответить, Мейнард поднялся и взял в руки серп, показывая остальным, что перерыв кончился и пора приступать к работе.
Несмотря на то, что солнце зашло всего лишь час назад, Бенджамин уже спал, распростершись поперек кровати, полностью одетый, с красным от выпитого лицом. Плотнику снился сон, который он уже неоднократно видел: будто бы он скачет на коне по сверкающему золотом песку вдоль берега темно-синего моря, а рядом с ним двое мальчиков в туниках. Лошадь Бенджамина вдруг понесла, от страха он проснулся и протянул руку туда, где должна была лежать Дженна. Но там было пусто: ни длинного, стройного смуглого тела, ни пахнущих мускусом черных волос на подушке. Он был совершенно один.
– О, Господи, сжалься надо мной! – простонал Бенджамин. – Я должен вернуть ее! Должен!
Бенджамин сел и задумался. Впервые ему в голову пришла мысль, что если раньше Дженна и давала ему любовный напиток, как он давно подозревал и как утверждала проклятая Дебора, то в последние месяцы, безусловно, она не могла этого делать. И, тем не менее, он любил ее еще сильнее, чем прежде, если такое возможно.
Бенджамин зажег свечу и сжал голову в ладонях, пытаясь привести в порядок свои затуманенные элем мозги. В конце концов, в самый темный час ночи, к нему пришел единственно возможный и правильный ответ. Дженна – это его половина, его душа, его судьба, но понадобилась разлука, чтобы он, наконец, это понял.
Издав душераздирающий крик, Бенджамин вскочил и бросился вниз по лестнице. Во что бы то ни стало он должен еще раз увидеться с Дженной, предпринять последнюю, отчаянную попытку вернуть ее. Ничто не может остановить его – даже смерть от руки отца Дженны лучше, чем жизнь без нее.
Налив себе очередной стакан вина, Ричард Мейнард сказал:
– Я так рад, моя дорогая, что ты пришла. Давно уже мне не приходилось ужинать в обществе красивой женщины.
Ричард еще не был совершенно пьян, но язык у него уже заплетался, и Дженна успела пожалеть о том, что пришла. Однако, помня о том, что он сказал ей днем, Дженна затронула интересующую ее тему.
– Вы говорили, что узнали что-то новое о Деборе. Где она?
– В Глинде, – коротко ответил Ричард. – Работает горничной в замке и, без сомнения, спит с хозяином.
Значит, это правда! Роберт Морли подчинился колдовству Дженны и затащил девушку в постель.
Ошибочно истолковав выражение лица Дженны, Ричард кивнул.
– Ужасная мысль, согласен. Она повергла нас обоих в бездну, Дженна. Но мы можем отомстить ей, отомстить вдвоем, если ты согласишься.
– Каким же образом?
Он неприятно улыбнулся.