Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Шрифт:
Она лежит в гробу стеклянном И не мертва и не жива, А люди шепчут неустанно О ней бесстыдные слова, Она раскинулась лениво Навек забыть, навек уснуть Змея легко, неторопливо Ей жалит восковую грудь...

И вдруг, в музейной этой тишине, опять неприличная выходка - ни с того ни с сего:

Я сам, позорный и продажный, С
кругами синими у глаз -

Ничего подобного никто в русской литературе никогда не произносил. Отвага беспримерная, скоро ее переймут Есенин и другие. Но как навязчиво неуместен здесь этот автопортрет. И к чему эти подробности о подлежащем, если сказуемое столь незначительно:

Пришел взглянуть на профиль важный, На воск, открытый напоказ...

Ну, пришел и пришел. Сообщение самое невинное - и торжественный тон просто нелеп. Как если бы моральная неустойчивость абсолютно исключала интерес к подобным зрелищам. Судя по следующей строфе - скорее наоборот. Синтаксис там невнятный, но все же позволяет догадаться, что изображаемый культпоход - отнюдь не первый:

Тебя рассматривает каждый, Но если б гроб твой не был пуст, Я услыхал бы не однажды Надменный вздох истлевших уст...

Несмотря ни на что, фонетика волшебная. Ведь это вздор - вздох уст, а строка действительно вздыхает - и за ней строфа:

"Кадите мне. Цветы рассыпьте. Я в незапамятных веках Была царицею в Египте. Теперь я - воск. Я тлен. Я прах".

Ария не оригинальная - тотчас видно, что в Петербург так называемого "серебряного века" царица Египта прибыла из Москвы, где Валерий Брюсов, прочитав роман Райдера Хаггарда "Клеопатра", сочинил ровно восемь лет назад одноименное стихотворение: "Я - Клеопатра, я была царица, В Египте правила восьмнадцатъ лет. Погиб и вечный Рим, Лагидов нет, Мой прах несчастный не хранит гробница"– и так далее. Ничего не поделаешь, так проходит земная слава.

Но Блок отвечает монологом в духе А. И. Поприщина:

"Царица! Я пленен тобою! Я был в Египте лишь рабом, А ныне суждено судьбою Мне быть поэтом и царем! Ты видишь ли теперь из гроба, Что Русь, как Рим, пьяна тобой? Что я и Цезарь будем оба В веках равны перед судьбой?"

Не пародия ли тут, в самом деле, на стихи Валерия Яковлевича, дорогого мэтра? ("Стихи Ваши - всегда со мной",– сказано ему в письме, отправленном несколько дней назад.) Цезарь ведь - его герой. Конечно, и раб - из его же баллады ("Я - раб, и был рабом покорным Прекраснейшей из всех цариц...")

Но тогда стихотворение Блока - просто сатира с оттенком пасквиля. Нет, непохоже: слишком невесело. И потом, эта Русь, пьяная Клеопатрой... У Брюсова тоже безвкусицы хоть отбавляй, однако совсем в другом роде. Но дочитаем:

Замолк. Смотрю. Она не слышит. Но грудь колышется едва И за прозрачной тканью дышит... И
слышу тихие слова:
"Тогда я исторгала грозы. Теперь исторгну жгучей всех У пьяного поэта - слезы, У пьяной проститутки - смех".

Стихи небрежные (исторгну жгучей всех - молчи, грамматика!), ну и пусть - зато предчувствие скандала сбывается. Поэт поставлен на одну ступень с проституткой, внезапно появившейся из нахальной толпы. Пьяный плачет - продажная смеется. К этому скоплению взрывных все и шло. Провокационные эпитеты совпали, как сходится пасьянс. Автопортрет с пощечиной, прыжок паяца; пьеса для балаганчика в паноптикуме печальном. Но Клеопатра при чем?

Блока случайно видели там, на Невском, 86. "Меня удивило, - повествует свидетель, - как понуро и мрачно он стоит возле восковой полулежащей царицы..." Следует рассказ про обступивших механическую куклу веселых похабных картузников. И как рефрен: "Блок смотрел на нее оцепенело и скорбно..."

Вообще-то бывает, как сказано в одном стихотворении Анненского (тоже 1907 г., тоже поздняя осень), бывает такое небо, такая игра лучей, что сердцу обида куклы обиды своей жалчей...

Но эта, восковая, в прозрачном гробу - была буквальная, грубо материализованная цитата из "Стихов о Прекрасной Даме". Судьба в который раз напоминала Блоку, что когда-то, не так давно, он был не просто поэт, но единственный в мире обладатель самой важной в мире тайны.

Настоящее имя Прекрасной Дамы было - Ты, и обозначало Разгадку Всего, недоступную словам, как смерть от счастья, как любовь богини.

Неизвестно, что это было - космическое прельщение, литературная галлюцинация... Швейцарский ученый Карл Юнг пишет об участившихся в двадцатом веке явлениях Богоматери как о фактах несомненных. Дескать, это Коллективное Бессознательное играет с человеком. Салтыков-Щедрин в свое время трактовал подобные состояния проще:

"Юноша с пылким, но рано развращенным воображением испытывает иногда нечто подобное: он сидит над книжкой, а перед глазами его воочию мелькает фантастическая женщина; он очень хорошо знает, что женщины тут никакой нет, а есть латинская грамматика, но в то же время чувствует, что в жилах его закипает кровь... А рот у него облепили мухи",присовокупляет злобный Салтыков - и попадает пальцем в небо. По крайней мере, Блок был в высшей степени аккуратный человек.

"От мух советую, - писал он Евгению Иванову в 1906 году, - купить пачку бумажек "Tanglefoot" - к ним мухи прилипают, и тогда ощущаешь нечаянную радость от их страданий; избиению их, поджиганию свечкой и прочим истязаниям я также посвящаю немало времени".

Не важно, по каким причинам и как перепутались мечты и обстоятельства.

Важно, что видения повторялись все реже, потом вдруг совсем прекратились.

Эту утрату Блок оплакивал как Ее смерть.

Ты покоишься в белом гробу, Ты с улыбкой зовешь: не буди. Золотистые пряди на лбу. Золотой образок на груди. Я отпраздновал светлую смерть, Прикоснувшись к руке восковой...

С тех пор этот вальс в нем не умолкал. В чаду алкоголя и пошлости словно кто-то дразнил Блока призраком забытой тайны; вот как в этом кабинете восковых фигур - или годом раньше в привокзальном ресторане... Вы думаете: случайность? Нет - хохот из бездны. Вы думаете: мания преследования? Нет - символизм.

Поделиться:
Популярные книги

По дороге на Оюту

Лунёва Мария
Фантастика:
космическая фантастика
8.67
рейтинг книги
По дороге на Оюту

Неправильный боец РККА Забабашкин 3

Арх Максим
3. Неправильный солдат Забабашкин
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Неправильный боец РККА Забабашкин 3

Темный Лекарь 3

Токсик Саша
3. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь 3

На границе империй. Том 8

INDIGO
12. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 8

Росток

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Хозяин дубравы
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
фэнтези
7.00
рейтинг книги
Росток

Проданная невеста

Wolf Lita
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.80
рейтинг книги
Проданная невеста

Кодекс Охотника. Книга VIII

Винокуров Юрий
8. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга VIII

Его нежеланная истинная

Кушкина Милена
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Его нежеланная истинная

Идеальный мир для Лекаря 26

Сапфир Олег
26. Лекарь
Фантастика:
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 26

СД. Том 15

Клеванский Кирилл Сергеевич
15. Сердце дракона
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
6.14
рейтинг книги
СД. Том 15

Её (мой) ребенок

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
6.91
рейтинг книги
Её (мой) ребенок

Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час

Рыжая Ехидна
2. Королевский приют имени графа Тадеуса Оберона
Фантастика:
фэнтези
8.83
рейтинг книги
Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час

Имя нам Легион. Том 8

Дорничев Дмитрий
8. Меж двух миров
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Имя нам Легион. Том 8

И только смерть разлучит нас

Зика Натаэль
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
И только смерть разлучит нас