Успокой мое сердце
Шрифт:
– Это Кадуцей, или Жезл Гермеса, – Рэд стоял исключительно неподвижно, пока Лаз прослеживал линии его татуировки. Татуировка была большой: львиные гривы за каждым плечом тянулись от центра спины к плечам, а жезл заканчивался возле поясницы.
– Погоди, это не символ медицины?
– И да, и нет. Его вроде как приспособили в качестве символа медицины из-за путаницы, которая происходит уже давно. На самом деле символ медицины - Асклепий. Это жезл с одной змеей, обвивающейся вокруг него, а не с двумя, и без крыльев.
– А люди не подумают, что твоя татуировка связана с медициной?
– Скорее всего, и это было бы логично,
– Но ты сделал ее не поэтому.
– Нет, – Рэд тяжело сглотнул. Он направился в спальню, Лаз следовал за ним.
– Почему именно Жезл Гермеса?
Рэд поднял с пола пижаму и влез в нее, пока Лаз натягивал штаны.
– Гермес был богом многих вещей, но меня поразило то, что он был единственным богом, который мог покинуть подземный мир без последствий. Его работа заключалась в том, чтобы переносить души умерших в Аид. Своим жезлом он усыплял людей и насылал на них сны.
– И ты Гермес?
Рэд присел на край кровати.
– К тому времени, когда я сделал татуировку, я уже носил души умерших. Когда я потерял своих братьев, я знал, что их души всегда будут частью меня. Я не вижу татуировку, но знаю, что она там. Как и они.
– О, Рэд, – Лаз шагнул между его ног, и Рэд раздвинул их, чтобы Лаз мог подойти ближе. Он закрыл глаза и вздохнул, когда Лаз начал гладить его по волосам.
– Прости, это не совсем то, что ты хотел услышать перед кофе.
– Я рад, что ты мне рассказал.
Рэд притянул Лаза к себе, обхватил его руками и прижался головой к шее Лаза.
– Я не хотел вываливать на тебя все это так скоро. У нас все еще так ново, и... я понимаю, если для тебя это слишком.
– Это не так, – пообещал Лаз.
Рэд выпрямился и встретил обеспокоенный взгляд Лаза.
– Лаз, то, что случилось прошлой ночью... Это может случиться снова. Я хочу сказать, что прошел долгий путь с тех пор, как мне поставили диагноз ПТСР, но я никогда не вылечусь. Я прошел через множество терапий. Я принимал лекарства. В самые первые дни Кинг не выпускал меня из виду, потому что боялся, что я могу причинить себе вред. Мои реакции на все были взрывными. Я был в очень плохом состоянии и чертовски зол. Я вымещал это на Эйсе и ребятах. Кинг проводил много времени, разнимая наши драки, и, хотя они отрицали это, в девяти случаях из десяти именно я был зачинщиком этих драк. Я любил их, но в то же время не мог удержаться от того, чтобы не причинить им боль, и это заставляло меня ненавидеть себя еще больше. Меня мучили кошмары, воспоминания, приступы паники. Это был нескончаемый ад.
– Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это, – мягко ответил Лаз, поглаживая челюсть Рэда. – После того как ты отдал так много... – его глаза стали стеклянными, и он сжал губы.
– Мне очень жаль. Видишь, я уже расстраиваю тебя.
– Ты не расстраиваешь меня, Рэд. Я расстраиваюсь из-за тебя. Я благодарен Кингу и остальным за то, что они были рядом с тобой, но я также чертовски горжусь тобой.
Рэд моргнул.
– Правда?
– Конечно. Боже мой, посмотри на все, через что ты прошел, и посмотри на себя сейчас.
Его улыбка была сияющей, и от нее на глаза Рэда навернулись слезы. Нааз никогда не хотела, чтобы он говорил о своей службе в армии, особенно после нее. В начале их отношений все было не так. Она поддерживала его, сострадала, но вскоре это стало ее
– Ты вернулся и начал вести другую войну, – тихо сказал Лаз. – Ты не сдался, Рэд.
– Я пытался. Во время сессий ПЭТ, после всей этой терапии, когда пришло время экспозиции и я услышал первый взрыв, меня это сильно задело [22]. Когда все закончилось, я подумал, что мне конец. Ни за что на свете я не вернусь назад, но Кинг не позволил мне, – вспомнив об этом, он слегка усмехнулся. – Он решил, что будет присутствовать на этих сеансах вместе со мной, чтобы поддержать и чтобы я не сбежал. Приятель, поговорим о том, может ли взгляд убивать, – он со смехом покачал головой. – Видел бы ты мое лицо, когда я на него смотрел. Оно заставило бы отступить самого стойкого солдата, но не Кинга. Он просто прищуривал глаза, как всегда, когда провоцирует тебя на что-то, – Рэд продемонстрировал это, заставив Лаза рассмеяться. – Конечно, когда это делает он, гораздо страшнее.
– Видишь? Ты вспоминаешь то время и находишь повод для улыбки. Я не могу представить, через что ты прошел, Рэд, но я вижу, что ты чертовски хорошо сражался. Ты прошел по ту сторону, и нет, ты не исцелился, но ты изменился. Ты далеко не тот человек, который вернулся с огромным гневом в сердце. Короли и ребята не отказались от тебя, и я тоже не откажусь.
Это было очень мило со стороны Лаза, но одно дело - слышать о последствиях ПТСР, а другое - испытать их на себе [23]. Кинг знал, как обращаться с Рэдом, точно так же, как и с остальными их братьями. Он просто обладал шестым чувством, когда дело касалось людей. У него был врожденный талант оценивать людей и ситуации, а затем принимать соответствующие меры.
Кинг также был достаточно силен физически, чтобы одолеть Рэда, и не раз это делал. И все же Лаз был первым человеком, с которым Рэд так открыто и честно говорил о своем состоянии, признавал, что он не идеален, что он не совсем цельный, и это нормально.
– Спасибо, – Рэд поцеловал Лаза, наслаждаясь его теплом и лаской. Он никогда не знал никого, похожего на Лаза, и надеялся, что то, что было между ними, продолжит развиваться в нечто прекрасное. Рэд, конечно, сделает все возможное, чтобы стать для Лаза всем необходимым. Когда они остановились, Рэд провел пальцами по челюсти Лаза. – Но обещай, что если это будет слишком, ты мне скажешь.
– Обещаю, – Лаз взял руку Рэда в свою и потянул ее. – Давай. На этот раз я приготовлю тебе завтрак.
– Ты уверен? Я с удовольствием приготовлю, – Рэд последовал примеру Лаза и, натянув футболку, вышел из спальни.
– А я буду рад, если ты приготовишь свою потрясающую еду, но не в этот раз. Ты усадишь свою прекрасную задницу за стойку и позволишь мне хоть раз приготовить для тебя.
– Прекрасная задница, да? – игриво прорычал Рэд, покусывая шею Лаза и заставляя его смеяться. Да, он мог бы легко привыкнуть к этому смеху и последовавшей за ним сладкой открытой улыбке. По правде говоря, он мог бы привыкнуть ко всему Лазу довольно быстро и с удовольствием.