Установление – 1
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что собираешься рискнуть жизнью ради чего-то, не имеющего к тебе отношения? – Горов слабо усмехнулся.
Пониетс сказал:
– А ты хочешь сказать, что это вопрос патриотизма, а купцы не патриотичны?
– Последнее общеизвестно. Первопроходцы никогда не бывают патриотами.
– Отлично. Я принимаю это. Я не ношусь по космосу для спасения Установления или для чего-либо иного в таком же роде. Но я отправился делать деньги – и вот мой шанс. Если это одновременно поможет и Установлению, тем лучше. А жизнью я
Пониетс поднялся, и Горов тоже встал вместе с ним.
– Что же ты собираешься делать?
Торговец усмехнулся.
– Горов, я не знаю – пока не знаю. Но если суть дела в том, чтобы что-то продать, то я – именно тот, кто тебе нужен. Вообще-то я не хвастун, но на одном я всегда настаиваю. Я до сих пор никогда не возвращался, не выполнив квоты.
Стоило ему постучать, как дверь камеры открылась почти мгновенно, и с обеих сторон ввалилось по стражнику.
4.
– Демонстрация! – мрачно сказал Великий Мастер.
Он как следует закутался в свои меха и сжал худой рукой железную булаву, которую использовал как трость.
– И золото, ваша Почитаемость.
– И золото, – неосторожно согласился Великий Мастер.
Пониетс поставил ящик на пол и открыл его, постаравшись при этом принять по возможности торжественный и одновременно самоуверенный вид. Перед лицом всеобщей враждебности он чувствовал себя одиноким; сходное чувство он испытывал и в свой первый год в космосе. Полукруг бородатых советников неодобрительно взирал на него. Среди них был и Ферл, узколицый фаворит, восседавший в застылой враждебности рядом с Великим Мастером. Пониетс уже однажды встретился с ним и немедленно выделил его как главного врага и, следовательно, как главную жертву.
Снаружи небольшая армия ждала исхода событий. Пониетс был надежно изолирован от своего корабля; единственным его оружием была попытка подкупа, а Горов все еще оставался заложником.
Он в последний раз отрегулировал неуклюжее чудище, которое стоило ему недели изобретательских усилий, и еще раз взмолился, чтобы облицованный свинцом кварц выдержал нагрузку.
– Что это? – спросил Великий Мастер.
– Это, – сказал Пониетс, отступив в сторону, – небольшое устройство, которое я сам сконструировал.
– Я понял, но это не та информация, которой я ожидаю. Не есть ли это одна из чернокнижных гадостей вашего мира?
– Устройство имеет атомную природу, – серьезно признал Пониетс, – но никому из вас нет необходимости прикасаться к нему или что-либо с ним делать. Оно предназначено лишь для меня, и если оно и содержит что-либо отвратительное, все зло его я беру на себя.
Великий Мастер угрожающим жестом поднял свою железную трость над машиной, и его губы быстро и беззвучно задвигались в очистительном заклинании. Узколицый советник по правую руку наклонился к нему, и его торчащие рыжие усы приблизились к уху Великого Мастера. Дряхлый аскониец раздраженно отстранился.
– И в чем же состоит связь между вашим
– Этой машиной, – начал Пониетс, мягко опустив руку на центральную камеру и поглаживая ее твердые, округлые бока, – я могу обращать железо, ненужное вам, в золото высочайшего качества. Это единственное известное людям устройство, которое берет железо – грубое железо, ваша Почитаемость, железо, выпирающее из вашего кресла и из стен этого здания, – и превращает его в сверкающее, весомое, желтое золото.
Пониетс чувствовал, что порет чушь. Обычно его речи при представлении товара были гладки, легки и правдоподобны; эта же хромала как подбитый космический фургон. Но Великого Мастера интересовало содержание, а не форма.
– Вот оно что! Трансмутация? Мне знакомы дураки, пытавшиеся доказать свое умение. Они дорого заплатили за святотатственное любопытство.
– Добились ли они успеха?
– Нет, – Великий Мастер, казалось, холодно забавлялся. – Успех в попытке изготовления золота явился бы преступлением, включающим собственное искупление. Фатальной будет попытка плюс провал! Ну так что же вы можете сделать с моим жезлом? – он стукнул им по полу.
– Ваша Почитаемость извинит меня. Мое устройство – это небольшая модель, сделанная мною собственноручно, а ваш жезл слишком длинен.
Блестящие глазки Великого Мастера забегали и остановились.
– Рандель, ваши пряжки. Давайте, давайте их сюда. Если понадобится, мы возместим их вдвойне.
Пряжки прошли по ряду из рук в руки. Великий Мастер задумчиво взвесил их на ладони.
– Вот, – сказал он и швырнул их на пол.
Пониетс подобрал их. Он с усилием оттянул крышку цилиндра и, щурясь и морщась от напряжения, тщательно разместил пряжки по центру анодного экрана. Потом будет проще, но в первый раз осечек быть не должно.
Самодельный трансмутатор злорадно потрескивал десять минут. Начал слабо ощущаться запах озона. Асконийцы, бормоча, подались назад, и Ферл снова что-то настоятельно зашептал на ухо своему повелителю. Выражение лица Великого Мастера было каменным. Он не шелохнулся.
И пряжки стали золотыми.
Прошептав: "Ваша Почитаемость!", Пониетс протянул их Великому Мастеру, но старик, заколебавшись, жестом отверг их. Его взор не отрывался от трансмутатора.
Пониетс быстро произнес:
– Господа, это чистое золото. Сплошное золото. Если вам нужны доказательства, можете подвергнуть его всем известным физическим и химическим пробам. Его никоим образом нельзя отличить от золота естественного происхождения. Любое железо может быть подвергнуто такой обработке. Ржавчина не помешает, равно как и умеренное количество примесей…
Но Пониетс говорил зря. Золотые пряжки лежали на его протянутой ладони и говорили сами за себя.
Великий Мастер, наконец, неспешно простер руку, и узколицый Ферл тут же заговорил в открытую: