Установление – 1
Шрифт:
– Ваша Почитаемость, это золото – из ядовитого источника.
Пониетс возразил:
– Розы могут расти из грязи, ваша Почитаемость. При сделках с соседями вы приобретаете самые разнообразные товары, не допытываясь, как те их получили – с помощью ортодоксальных машин, освященных вашими добрыми предками, или же от презренных исчадий Космоса. Послушайте, я не предлагаю вам машину. Я предлагаю золото.
– Ваша Почитаемость, – сказал Ферл, – вы не ответственны за грехи чужестранцев: они действуют независимо от вашего одобрения, без вашего ведома. Но принять это странное псевдозолото,
– И все же золото есть золото, – сомневаясь, произнес Великий Мастер, – и оно предлагается лишь в обмен на язычника, уличенного в преступлении. Вы слишком критически настроены, Ферл, – добавил он, но руку убрал.
Пониетс сказал:
– Вы сама мудрость, ваша Почитаемость. Взгляните: отпустив язычника, ваши предки ничего не потеряют; полученным же взамен золотом вы сможете украсить усыпальницы их святых душ. И уж конечно, будь золото даже греховным само по себе, то зло с необходимостью удалится, ежели вы соизволите употребить металл для столь благочестивых целей.
– Клянусь костями моего деда, – заявил Великий Мастер с поразительным неистовством, разлепив губы в резкой усмешке, – Ферл, вы зря наговариваете на этого молодого человека! Его утверждение обоснованно. Оно так же обоснованно, как и слова моих предков.
Ферл сказал уныло:
– Похоже, что так. Лишь бы обоснованность эта не оказалась орудием Злокозненного Духа.
– Сделаем еще лучше, – внезапно произнес Пониетс. – Возьмите золото в залог. Положите его на алтари ваших предков в качестве дара и задержите меня на тридцать дней. Если по истечении этого времени признаков недовольства не будет, если не случится каких-либо бедствий – значит, дар принят. Какие доказательства можно предложить сверх этого?
И когда Великий Мастер приподнялся, ища несогласных, ни один человек в совете не выказал неодобрения. Даже Ферл пожевал обтрепанные кончики своих усов и коротко кивнул. Пониетс улыбнулся и подумал о пользе религиозного образования.
5.
Еще неделя миновала в попытках устроить встречу с Ферлом. Пониетс был в постоянном напряжении, хотя уже привык к чувству физической беспомощности. Пределы города он покинул под стражей. На загородной вилле Ферла он находился под стражей. Такое положение приходилось принимать безоговорочно.
Вне круга Старейшин Ферл казался выше и моложе. В повседневном костюме он вообще не выглядел Старейшиной. Он сказал отрывисто:
– Вы странный человек, – его близко посаженные глаза слегка бегали. – Всю эту последнюю неделю и особенно последние два часа вы ничего не делали, лишь намекали, что я нуждаюсь в золоте. Это кажется излишним, ибо кто в нем не нуждается? Почему бы не сделать следующего шага?
– Дело не просто в золоте, – сказал Пониетс осмотрительно. – Не только в золоте. Не в монетке-двух. Дело скорее в том, что скрывается за золотом.
– Ну и что же может скрываться за золотом? – подстрекал его Ферл с выгнутой книзу усмешкой. – Уж верно это не подготовка к очередной неуклюжей демонстрации.
– Неуклюжей? – Пониетс слегка нахмурился.
– О да, определенно, –
– Истинно так, – признал Пониетс, – но поскольку я являлся самим собой, то смирился со всем этим ради привлечения вашего внимания.
– Ах, так? И только? – Ферл не сделал попытки скрыть насмешливое презрение. – И, значит, тридцатидневный очистительный период вы предложили, чтобы выиграть время и обратить мое внимание на нечто чуть более существенное. Но что если золото окажется нечистым?
Пониетс позволил себе мрачно пошутить в ответ:
– Когда суждение об этой порочности зависит от тех, кто менее всего заинтересован в обнаружении таковой?
Ферл, подняв взгляд, в упор разглядывал торговца. Он выглядел одновременно удивленным и довольным.
– Разумный довод. Теперь скажите, почему вы пожелали заинтересовать меня.
– Охотно. За короткое время моего пребывания здесь я отметил важные факты, относящиеся к вам и интересные для меня. К примеру, вы молоды – очень молоды для члена совета, и происходите из относительно молодого рода.
– Вы критикуете мой род?
– Отнюдь. Ваши предки – великие и святые люди; с этим все согласятся. Но кое-кто поговаривает, что вы не принадлежите к одному из Пяти Колен.
Ферл откинулся в кресле.
– При всем уважении к Пяти Коленам, – слова были произнесены с нескрываемым сарказмом, – они обладают оскудевшими чреслами и жидкой кровью. В живых осталось не более пятидесяти представителей Пяти Колен.
– И все же есть такие, кто заявляют, будто нация не захочет увидеть человека, не принадлежащего к Коленам, на посту Великого Мастера. А столь молодой и недавно выдвинувшийся фаворит Великого Мастера просто принужден нажить себе могущественных врагов среди великих государственных мужей – так, по крайней мере, говорят. Его Почитаемость стареет, и защита его не продлится после смерти, когда, без сомнения, именно один из ваших врагов примется толковать слова его Духа.
– Для иностранца вы слышали слишком много. Такие уши надо отрезать, – пригрозил Ферл.
– Это можно решить впоследствии.
– Дайте-ка мне угадать, – Ферл нетерпеливо заерзал в кресле. – Вы собираетесь предложить мне богатство и власть в виде тех зловредных машинок, что везете в своем корабле. Так?
– Допустим, так. Каковы будут ваши возражения? Ваши представления о добре и зле – и больше ничего?
Ферл покачал головой.
– Вовсе нет. Послушайте, мой Чужеземец, вы с вашим языческим агностицизмом составили о нас определенное мнение, – но лично я не являюсь рабом нашей мифологии, хотя и могу казаться таковым. Я образованный человек, сударь, и, надеюсь, также и просвещенный. Полный объем наших религиозных обычаев, причем скорее в ритуальном, чем в этическом смысле, предназначен для толпы.