Устрашимый
Шрифт:
***
Капитан с судьями вернулся, когда списки матросов только что были рассмотрены, и второй помощник с начальником морской пехоты перешли к унтер-офицерам. Адмирал смотрел в одну из верхних строчек и никак не мог соотнести запись с человеком, которого он знал.
– Вы вовремя, господа. Боюсь, в списках какая-то ошибка. Джон Клэггарт, так ведь звали каптенармуса?
– капитан кивнул, - Здесь написано, он был судим за мошенничество.
– Всё так, никакой ошибки.
Некоторое время адмирал молчал. Он старался сформулировать
– Начальник корабельной полиции, ответственный за дисциплину, в чьём распоряжении был штат капралов, был судим за мошенничество?
– Он делом доказал, что достоин занимаемой должности, - капитана Вира было трудно смутить, хотя именно сейчас очень хотелось.
– Допустим. Допустим, командовать и наказывать он умел. Но как же вы принимали на веру его донесения?
– Позвольте, он предоставил улики и я тут же вызвал матроса на очную ставку, - за этот вид оскорбленной невинности с капитаном захотелось обойтись точно так же, как давеча обошлись с каптенармусом, но случай был не самый подходящий.
– Да, две гинеи, которые в его донесении стали французскими деньгами… Прекрасный повод для очной ставки, которую никто, кроме вас, не видел.
– Вы полагаете, я вводил собственных судей в заблуждение?!
– капитан начинал горячиться.
– Полагаю, следует приступить к поискам второго свидетеля. Боюсь, списки принесли совсем немного пользы. Думаю, мы обязаны начать допрос тюремных капралов, а там уже перейти к остальной команде, если это потребуется.
Было бы проще найти второго свидетеля, если бы на “Неустрашимом” сослуживцев знали по именам, а не по кличкам. Ну, или хотя бы, если бы Крыса был внешне похож на крысу. Кто из здоровяков получил столь ласковое прозвище, сказать мог разве что Бадд. Другому матросу он, может быть, и назвал бы провокатора, но белые парики, собравшиеся его судить, очевидно, не заслужили доверия старшего фор-марсового. Пришлось собрать вооруженных молодцов в коридоре и вызывать по спискам. Если у капитана Вира еще оставались надежды скрыть инцидент от матросов, они должны были рассеяться сейчас. Адмирал уже понял, что выдавать матросам какие-либо подозрения здесь считалось дурным тоном, но выбор был между правилами приличий и добросовестным расследованием. Он выбрал второе и считал выбор правильным. Взгляды капитана и остальных судей намекали, что это не так, но вслух никто не возражал и не мешал допросам.
Первый допрашиваемый на роль провокатора не годился. Не та комплекция, чтобы лезть в темноте на носовой руслень (по правде, и не та, чтобы стоять на карауле в трюме, не скребя затылком потолок). К тому же взгляд последнего прессованного, хотя по спискам великан значился добровольцем. Обычно, тюремщики быстрее прочих привыкали к своей должности. Обязанность чистить гальюны компенсировалась правом измываться над арестантами. Но для этого парня и то, и другое было осточертевшей повинностью. Он бы ушёл со службы или даже дезертировал, если бы верил, что может найти другую работу. И когда шёл во флот явно мечтал о чем-то другом. Но отсутствие опыта мореплавателя и грозный вид определили ему положение нисколько не подходящее
На первый вопрос, как и ожидалось, он ответил, что после отбоя сразу лег спать. Сообщил так же, что ночью не просыпался и, что кто-то из сослуживцев покидал спальню, не слышал. Адмирал перешёл к следующему вопросу.
– Вам известно, как складывались отношения подсудимого с каптенармусом?
– Нет, сэр.
– Вы уверены? От вашего ответа зависит жизнь этого человека.
Великан нахмурился.
– Я не знаю, сэр. Каптенармус был… - капрал старательно подбирал слово, - Матросы его не любили. А этот вроде и нет, сэр, он всем улыбался и каптенармусу улыбался.
Сейчас Бадду явно было не до улыбок. А добрый капрал невольно его подставил еще больше. Скажи он, что между подсудимым и каптенармусом была вражда, и уже проще стало бы искать смягчающие обстоятельства.
– Благодарю вас, вы можете идти.
Великан откозырял и вышел. Норрингтон вызвал следующего.
Этот капрал был моложе, если не сказать юннее. Почти мальчишка. Кто доверил вчерашнему ребенку надзор над провинившимися? Служи бы он гардемарином, это было бы куда ни шло, но он все-таки тюремный капрал. Не каждому взрослому хватит ответственности. Мальчишки на таких должностях усердствуют сверх всякой меры… Может быть, это его зовут Крысой?
– Где вы были вчера после отбоя?
– Спал, сэр.
– Сразу легли спать?
Парень замешкался, видимо, сначала хотел соврать, что да.
– Почти сразу, сэр. Мы… поболтали немного.
Джеймс понял, о чем был разговор.
– И много проболтали?
– Наверно, полчаса, сэр.
– Я говорю не о времени, на какие суммы, как вы выразились, болтали?
Парень покраснел. Вид у него был испуганный и смущеный. Он не понимал, что его выдало. На самом деле практически ничего, адмирал догадался по опыту.
– Ни на какие, сэр! Мы на интерес…
– Ну разумеется! Во вражеских водах, на военном корабле Британской империи тюремщики всего-навсего играют в азартные игры на интерес. Очаровательно! Радуйтесь, что этот процесс не над вами.
Мальчишка искренне этому порадовался. Адмирал продолжил.
– Вы выходили на верхнюю палубу после отбоя до утреннего построения?
– Никак нет, сэр!
– похоже, допрос пугал всё больше.
– Может быть, видели или слышали, чтобы выходил кто-то из ваших сослуживцев?
Тюремщик ненадолго задумался.
– Нет, сэр. Я не помню, сэр. Пока свет не погасили, точно нет, а потом я быстро уснул. Но у нас один совсем бесшумно ходит, он мог выходить.
– Кто это?
Тюремщик смутился.
– Не могу знать, сэр. Мы редко общаемся по именам, сэр.
– Так назовите хотя бы кличку.
Парень снова помедлил, потом смущенно проговорил:
– Мы его Крысой зовём.
Значит, он сам не Крыса. Кто же эта выдающаяся личность? Кого могут звать Крысой даже тюремные капралы?