Устремлённая в небо
Шрифт:
Я сидела, позабыв о бусинах и обо всем вокруг, едва вспоминая, что нужно дышать. Почему, ну почему Бабуля рассказала мне столько историй – и никогда не рассказывала эту?
– Что ж, думаю, это можно назвать и мятежом, – продолжала Бабуля. – Мы это слово не использовали. Но разногласия действительно были. Ученые и инженеры против командного состава и морпехов. Суть была в том, что никто из них не мог заставить двигатели работать. Только моя мать. Она выбрала это место и привела нас сюда. На Россыпь. Но это было слишком далеко. Слишком трудно. Это усилие убило ее, Спенса. Наши корабли пострадали при посадке, двигатели
– Умереть?
– Пожертвовать собой, Спенса. Воин – ничто, если ему не за что сражаться. Но если у него есть за что сражаться, это все меняет, ведь так?
Бабуля нанизала еще одну бусину и принялась завязывать ожерелье. Я чувствовала какое-то странное изнеможение. Как будто эта история была ношей, а я не ждала, что ее на меня взвалят.
– Вот это и есть их «дефект», – сказала Бабуля. – Они называют его так, потому что боятся нашей способности слышать звезды. Твоя мать всегда запрещала мне говорить об этом с тобой, потому что не верила, что это правда. Но многие в ССН верят, и это делает нас чужаками для них. Они лгут, утверждая, что моя мать привела нас сюда, потому что так захотели креллы. И теперь, когда мы им больше не нужны, чтобы заставлять двигатели работать, ведь у них больше нет двигателей, они ненавидят нас даже сильнее, чем раньше.
– А отец? Я видела, как он напал на свое собственное звено.
– Этого не могло быть, – сказала Бабуля. – ССН утверждают, будто наш дар делает нас чудовищами, так что они вполне могли сочинить свой сценарий, чтобы доказать это. История о человеке, которого дефект заставил поддержать креллов и выступить против своих товарищей, уж очень удобна для них.
Я перестала что-либо понимать. Неужели Кобб солгал? И М-Бот уверял, что запись подлинная. Кому же мне верить?
– Но что, если это правда, Бабуля? – спросила я. – Ты упоминала о самопожертвовании воина. Ну а если бы ты знала, что нечто в тебе… может заставить тебя предать остальных? Причинить им вред? Если ты думаешь, что можешь оказаться трусом, возможно, правильный выбор – просто не летать?
Бабуля молчала, руки ее застыли.
– Ты выросла, – сказала она наконец. – Где же моя маленькая девочка, которая хотела размахивать мечом и завоевать мир?
– Она совершенно сбита с толку. Запуталась немножко.
– Наш дар прекрасен. Он позволяет нам слышать звезды. Он позволял моей матери управлять двигателями. Не бойся его.
Я кивнула, но все равно чувствовала себя преданной. Почему никто не рассказал мне этого раньше?
– Твой отец был героем, – сказала Бабуля. – Спенса! Ты меня слышишь? У тебя дар, а вовсе не дефект. Ты можешь…
– Слышать звезды. Да, я это чувствую. – Я подняла голову, но между мною и небом стоял свод пещеры.
Честно говоря, я больше не знала, что думать. Я пришла домой, но это привело лишь к еще большему замешательству.
– Спенса! – позвала Бабуля.
Я покачала головой:
– Отец велел мне стремиться к звездам.
– Спенса! – произнесла Бабуля с такой силой, что я застыла у лестницы.
Она смотрела на меня. Взгляд ее молочно-белых глаз был устремлен в мою сторону, и я почему-то знала, что она действительно меня видит. Когда она заговорила, ее голос больше не дрожал. В нем звучала властность, как в командах генерала на поле боя.
– Если мы когда-нибудь сумеем выбраться с этой планеты, – сказала она, – и спастись от креллов, то только с помощью нашего дара. Расстояния между звездами огромны, слишком огромны для обычного ускорителя. Мы не должны скрываться во тьме только потому, что боимся горящей в нас искры. Решение не в том, чтобы бояться искры, а в том, чтобы научиться ее контролировать.
Я не ответила, потому что не знала, что тут можно ответить. Я спустилась вниз, дошла до лифтов и вернулась на базу.
46
– По порядку рассчитайсь! – скомандовал Нос, командир звена «Кошмар». – Новички первые.
– «Небо»-один готов, – сказал Йорген, запнулся и со вздохом добавил: – Позывной – Зараза.
Нос хохотнул:
– Понимаю твои страдания, кадет!
За Йоргеном доложилась ФМ, потом я. Звено «Небо» – вернее, то, что от него осталось, – отправлялось на учения со звеном «Кошмар».
Я так и не надумала, что делать с той информацией, которую мне сообщила Бабуля. Я все еще пребывала в полном смятении, хотя пока решила продолжать летать, как советовал Йорген. Я же смогу избежать того, что случилось с отцом, убеждала я себя. Ведь правда же? Я смогу быть осторожна?
Выполняя приказы командира «Кошмара», я крутила «виражи» в надежде, что привычные действия помогут мне отвлечься. Приятно было снова оказаться в кабине «Поко» после нескольких недель испытания других моделей. Это было все равно что усесться в знакомое удобное кресло, промятое в точности по твоей фигуре.
Мы летели широким строем – Йоргена поставили в пару с одним из пилотов «Кошмара» – на высоте в десять тысяч. Мы осматривали местность в поисках обломков, следов кораблей в пыли и всего, что могло вызвать подозрения. Это было похоже на разведку во время боя, только еще монотоннее – если такое вообще возможно.
– Неопознанный объект на 53-1-8008! – сообщил один из пилотов «Кошмара». – Надо…
– Кобб нас предупреждал про шуточку с 8008, - скучающим тоном отозвался Йорген. – И про «приказать новичку эвакуировать септик со своего корабля». И про «приготовьтесь к инспекции».
– Вот тьма! – выругался другой пилот. – Ну почему этот Кобб такой нудный, даже не пошутишь!
– Наверное, ему не хочется, чтобы над его кадетами издевались? – предположил Йорген. – Мы должны искать креллов, а не тратить время на ритуалы инициации молодняка. Я был о вас лучшего мнения.
Я посмотрела через стекло кабины на ФМ. Та покачала головой. Ох, Йорген!
– Зараза, говоришь? – сказал один из пилотов. – Даже не представляю, и почему только тебе дали такой…
– Хватит болтать, – оборвал его Нос, выключая личные каналы. – Всем идти на 53.8-702-45000. Радар дальнего обнаружения показывает, что в поясе обломков над этой точкой что-то происходит.