Усы в ангельской пудре

Никольская Наталья

женных ангельской пудрой. Но привыкание, зависимость от ангельской пудры столь сильны, что так называемые наркоманы, «припудренные», все равно идут на то, чтобы лишний раз испытать необыкновенные ощущения. Кстати, это двое, которые были нами задержаны ночью, как раз из таких «припудренных», которые пошли на убийство в прямом смысле, за щепотку белого порошка.

– Какой ужас! – воскликнула Ирина. – Но за что все-таки убили фотографа? Он что, тоже был, как ты говоришь,

«припудренным»?

– Слегка, – кивнул головой Малышев. – Пока я придерживаюсь мнения,

что Юрий Браун каким-то образом не только знал о преступной группировке, которая занимается в Тарасо-

ве «ангельской пудрой», но собрался их как-то шантажировать.

Фотографу срочно нужны были деньги на новую, дорогостоящую аппаратуру, и ради этого он готов был пойти на все. Пока мне неизвестно, кому он собирался продать информацию – может

быть, даже ФСБ, но про его планы кто-то узнал раньше. А результат вам и самим слишком хорошо известен.

– Послушай, Игорь, но выходит, что ты про это все знал, а просто мне ничего не говорил? Почему? – помолчав, вдруг сказала Ирина, обращаясь к Игорю.

– Что я знал?

– Только не надо строить из меня дурочку, – проговорила девушка дрожащим голосом. – Прошу тебя, не надо! Помнишь, ночью, в машине, мы с тобой как раз спорили про Шерлока Холмса, и ты еще говорил, что в мире есть множество наркотиков, о существовании которых мы совсем не знаем…

– Да нет, это я просто так, образно, – действительно, припомнил Игорь недавний разговор. – В порядке предположения. Например, мы же рассуждаем про звезды и другие миры, котороые никогда не видели и не сумеем увидеть. Что тут такого?

– Ага! А это значит, что у тебя развита не только твоя драгоценная мужская логика, о которой ты мне постоянно толкуешь, но еще и интуиция! – торжествующе сделала вывод Ирина.

– Не говори чепухи!

– Да-да, интуиция! И если ты ее будешь развивать, но сможешь творить чудеса!

– Кстати, о чудесах, – прервал ее Игорь. – Признаться, пока мне кажется самым большим чудом, что группировка, которая занималась такой новейшей штуковиной, как ангельская

пудра, проявилась именно в нашем Тарасове.

– Почему тебя это удивляет? – спросила Ирина. – Многие говорят, что у нас в ценре города не хуже, чем где-нибудь в Европе. А помнишь, как перед приездом Ельцина

даже асфальт с мылом мыли?

– При чем тут асфальт! Ну ведь наш Тарасов, ведь и правда, такая провинция, что сюда мода из Москвы приходит через десять лет.

– Ну уж и не через десять, не болтай! – слегка обиделась Ирина. – Я только что ездила в столицу к тете и сравнивала, даже нарочно с сестренкой в один ночной клуб сходила – я одета ничуть не хуже, даже еще современее, чем многие москвички!

– Ладно, не через десять – через пять. – согласился нехотя Игорь.

– Ты точно подметил, Пижон, – кивнул Малышев. – Ведь я и сам не раз задавался этим же вопросом, когда обнаружил, что мои коллеги в Москве, и в Питере, ни о какой ангельской

пудре еще и не слышали. Но потом понял, в чем дело – проводится эксперимент!

И Олег снова сделал эффектную паузу, поглядев на Ирину, которая только недоуменно пожала плечами.

– Ведь

пока речь идет не о распространении наркотика, а об опробовании его на людях, так сказать, об обкатке. – пояснил он терпеливо. – А эксперимент можно проводить где угодно, и чем тише, незаметнее местечко – тем удобнее. Аркадий, который проводит в Тарасове пробы нового препарата по заказу неких лиц за рубежом, о которых я пока не имею права говорить, выбрал для своей деятельности Тарасов, но вполне мог бы выбрать и любой другой привинциальный уголок России, и даже какой-нибудь райцентр или село. Какая ему разница! Поэтому нам и нужно задержать этого человека, пока он быстренько не перебрался в какое-нибудь другое место – теперь, когда взяты его люди, он точно понял, что над ним нависла серьезная опасность, и постарается скрыться.

– И все же: как красиво звучит – ангельская пудра! – вздохнула Ирина. – У меня сразу прямо мурашки по всему телу…

– Наверное, от нее самой и не такие мурашки бывают, – заметил Олег, глядя пристально на девушку. – Но я же говорю – все дело исключительно в дозировке, и действие этого препарата пока еще совершенно не изучено. Мужики, которых мы задержали, говорят, что даже легкое припудривание, к примеру,

члена вызывает такую сильнейшую сексуальную активность, и такой кайф, который невозможно сравнить ни с какой женщиной.

– Да? Вот как? – несколько растерялась Ирина.

– Но зато даже легкая предозировка грозит смертью, – улыбнулся Олег. – Кто-то предпочитает припудривать голову, кто-то грудь или губы – но, как говорят первые исследования наших и зарубежных коллег, радости эти очень краткосрочные, и они неизбежно ведут человека к скорой гибели. Так что я даже и не знаю пока, чем считать ангельскую пудру – новым наркотиком, или особым химическим оружием массового поражения?

– Гуманным оружием, – заметил Игорь. – Потому что жертва сначала все же получает максимальное удовольствие.

Он сейчас несколько отвлекся и задумался он своем, потому что вдруг вспомнил слова Юли про загадочного старичка, который мог десять раз подряд, или что-то вроде того…

Черт побери, наверное, этот дядя Аркаша как раз пользовался «ангельской пудрой», не иначе.

А интересно было все же поробовать – разумеется, всего один разок, не больше.

– Ну, и что ты улыбаешься! – воскликнула Ирина. – Разве ты не видишь, какое серьезное дело заварилось? А ты словно мечтаешь о чем-то…

– Да нет, я так, – тут же спохватился Игорь. – Я думаю…о кошечках. И о нашей пропавшей соседской кошке, и про дочь Фаины Борисовны. Они-то тут отказались каким боком?

– Ха, а вот это-то хоть немного оправдывает нас, и меня лично, что все мы так долго не могли вычислить такую хитрую бестию, как этот Аркадий Семенович! – возбужденно потер руки Малышев. – Видал я всяких хитрых евреев, но этот – всем евреям главный еврей, я точно говорю! Он никогда, совершенно никогда лично не занимался распространинием, или скажем так – «доставкой ангельской» пудры своим клиентом, которых предварительно находил и договаривался о «пудре». И даже редко