Утаенные страницы советской истории. Том 1
Шрифт:
Николай Леонов:
— С Юрием Владимировичем я познакомился в 1963 году, когда он, секретарь ЦК партии, сопровождал Фиделя Кастро в поездке по нашей стране. Поскольку я был личным переводчиком у Фиделя, то переводил и Андропова. Кстати, в самолете он случайно надел мою шляпу и уехал в ней, а я потом долгие годы ходил в шляпе секретаря ЦК. Они были похожи, только у него голова была покрупнее… Шляпу я сохранил как реликвию.
— Каким
— И первое, и последнее впечатления не сильно отличаются, потому что Андропов — фигура цельная. Он не менялся: я знал его секретарем ЦК, знал долгие годы как председателя КГБ, а потом уже и Генеральным секретарем — он все время был одним и тем же. С ним не происходили типичные для российских бюрократов трансформации, связанные с изменением должности.
— Вы близко познакомились с ним уже как с председателем КГБ?
— Да, в 1973 году, когда меня назначали начальником Информационно-аналитического управления, я узнал Андропова поближе. Поскольку эта должность в системе разведки достаточно заметная и важная, Юрий Владимирович решил лично поговорить со мной…
— Насколько тесными были тогда ваши рабочие контакты?
— Постоянно поддерживался контакт по телефону, были и личные встречи для обсуждения кардинальных проблем. Кстати, между председателем и начальником управления был прямой телефон, без набора номера.
— Чаще такой связью пользуется вышестоящий начальник…
— Этим телефоном попусту мы не пользовались, но если возникала необходимость, попадало информационное сообщение сверхсрочного характера, он давал мне такое право: поднять трубку и изложить суть. Иногда говорил: если вы придете к результату по такому-то вопросу, не стесняйтесь, звоните.
— Многие отмечают особый стиль работы Андропова…
— Он был на редкость организованным человеком. Не терпел пустозвонства, всегда внимательно слушал, что говорят люди. Когда же товарищи начинали произносить общие фразы, он прерывал такие выступления. Формула была одна: есть что-то сказать — говорите, нет — помолчите и послушайте других. Мы отлично знали: если идешь на доклад к Юрию Владимировичу, говори точно и конкретно. И обязательно изложи свою точку зрения. Его характерной особенностью была абсолютная демократичность в суждениях.
— Нечасто приходится слышать о демократизме руководителей КГБ…
— Мы действительно жили свободно, несмотря на то что время называют тоталитарным… Андропов говорил: если вы будете поддакивать, то вы мне не нужны, у меня и так есть свое мнение; вы мне нужны с вашими профессиональными знаниями, не бойтесь высказывать их по полной форме. Это была парадигма, которая радовала и окрыляла. Порой мы высказывали суждения, резко расходившиеся с теми, что бытовали на Старой площади и в Кремле…
— А именно?
— В 1981 году, когда ситуация в Польше приобрела опасный характер, он пригласил большую группу из разведки, чтобы, как мы говорили, «погонять мысли»… Предложили
— Разведке положено прогнозировать развитие ситуации за рубежом. Можно ли было вам столь же свободно говорить об обстановке в нашей стране?
— Году в 80-м, когда Брежнев уже не мог произнести пары слов без бумажки, я, набравшись смелости, спросил: «Американцы считают, что чем дольше Брежнев будет во главе государства, тем лучше для США. Неужели нельзя поставить вопрос о смене руководства?» Андропов призадумался, потом сказал: «Вы меня с партией не ссорьте!». И на этом дискуссия прекратилась.
— Действительно, в другом месте вполне могли последовать «оргвыводы»…
— Да, но Андропов сам был человеком открытым и откровенным — мы верили ему, не опасаясь подвоха… Кстати, когда я впервые увидел его в Ясеневе, то был поражен: он сидел в свитере, заштопанном на локтях, причем довольно-таки грубой штопкой. Всю жизнь, сколько я его видел, он был очень простым… Между прочим, он единственный из членов Политбюро сдавал получаемые подарки в Гохран, никогда ничего себе не оставляя.
— Мы все время говорим об Андропове в превосходной степени. Правомерно ли это? Неужели у него не было никаких недостатков, ошибок?
— Конечно же, были! На мой взгляд, две наиболее серьезные из них — это переоценка промышленного потенциала и финансовых возможностей нашего государства, и в кадровых делах он, в силу своей доверчивости и доброты, допускал ошибки, которые нам боком вышли. Будучи Генсеком, он поддержал тезис, который разделяло большинство членов Политбюро, — что СССР должен иметь военный потенциал, равный суммарному потенциалу США, остальных стран НАТО и Китая. Когда мы услышали эту формулу, то, честно, потеряли дар речи. Он выдвинул трех «молодых»: Долгих, Рыжкова и Горбачева, но ни один из них, так скажем, в лидерах не состоялся… Выбор кадров оказался ошибочным. Но ведь Андропов так недолго пребывал во главе партии и государства!
— То есть положительного в его деятельности было больше…
— Конечно. Он хорошо понимал национальный вопрос в России и говорил, что мы его решили только в тех формах, в каких он достался от царизма, но теперь он возник в новом обличье и с ним надо обращаться крайне осторожно… Юрий Владимирович первым понял опасность коррупции для государства и первые антикоррупционные дела повел, по существу, он.
— Что вы можете сказать об Андропове как о руководителе КГБ?Мы как-то ушли от этого вопроса…