Утешение для изгнанника
Шрифт:
Маленькая рука отодвинула портьеру, служившую дверью и стеной его спальни, и в комнату вошел Абдулла. Он нес кувшин и чашу, из которой поднимался весьма аппетитный запах. Поставил их в небольшом пространстве между кроватью и портьерой.
— Господин, я принес сообщение. Когда мой господин умоется, оденется и утолит голод, его благородная мать будет иметь честь принять его, — сказал Абдулла.
Юсуф засмеялся.
— Не помню, чтобы мать разговаривала так со мной раньше.
— Но в те дни господин Юсуф был
— Понимаю, что тот, кто выбрал тебя заботиться обо мне, сделал это, так как считал — ты будешь для меня хорошим учителем.
Абдулла засмущался, потом улыбнулся и поклонился.
— Ваша одежда в соседней комнате.
Юсуф заглянул за портьеру и увидел, что спал в маленькой нише спальни и что, по его меркам, ему отвели просторную комнату. Набор одежды синего цвета с темно-красной отделкой был разложен к его просыпу. Он посмотрел на него с беспокойством.
То, что ему предложили одежду, подобающую для обеда с эмиром, вчера вечером показалось ему разумным. Он не знал, где его сундук, он был грязным с дороги, и кто-то мог решить, что в его сундуке нет ничего стоящего. Возможно, его сундук обыскали, пока он мылся в бане, и не нашли ничего достойного двора эмира. Но кто предоставил ему эту одежду? Каково его положение здесь? Есть у него должность? Придется ему снова быть учеником? Сможет ли мать обеспечивать его едой, питьем, одеждой? Эти вопросы, казалось, находились за пределами кругозора маленького раба, как ни сведущ он был в дворцовых порядках.
Юсуф спустился вслед за Абдуллой по лестнице, которая привела его к боковой двери, выходившей на мощеную дорожку.
— Где я провел ночь? — спросил он.
— Во дворце господина Ридвана, — ответил Абдулла. — Но завтра, когда христиане уедут, станете жить в дворцовом помещении для гостей, которое они сейчас занимают.
— Почему я оказался у господина Ридвана?
— Не знаю, господин. Может быть, он хотел оказать вам гостеприимство.
Поскольку Юсуф очень мало видел визиря, это казалось маловероятным, но он ничего не сказал по этому поводу.
Госпожа Нур теперь жила с детьми и слугами в доме неподалеку от дворца. Он был построен у северной стены, в самом благоприятном месте, заверил его Абдулла, и находился всего в нескольких минутах ходьбы от дворцового комплекса.
Однако эти несколько минут были переходом от удушливой чинности дворца к кипению жизни города. Здесь, хотя было немало великолепных домов, были и скромные, и здесь была заполненная людьми улица. Тут жили многочисленные чиновники, необходимые для управления государством, а также с еще более многочисленными слугами, садовниками, всевозможными мастерами и работниками, нужными для управления дворцами. Там были рынки и ларьки с жареным мясом, ароматными, сладкими напитками, конфетами и медовыми пирожными. Настроение у Юсуфа
Он услышал позади топот копыт, повернулся и увидел эмира, едущего верхом умеренным шагом по дороге на восток, эмир улыбался и приветливо махал рукой людям.
— Куда это он? — спросил Юсуф, не ожидая ответа.
— Совершает моцион, — ответил Абдулла. — Его Величество часто ездит ясными днями в Хенералифе. — Указал на северо-восток. — Вы должны помнить, это за стенами.
— Абдулла, ничего такого я не помню, — раздраженно сказал Юсуф. — Ну, где дом моей матери?
— Вот он, господин. Мы у двери. Постучать?
Юсуф кивнул и собрался с духом.
Дверь отворилась с неожиданной готовностью. Дверной проем заполнял высокий, широкоплечий мужчина, с виду сильный, но уже начинавший толстеть.
— Господин Юсуф, — сказал он, — добро пожаловать домой.
Яркий свет слепил Юсуфу глаза, он едва мог разглядеть черты стоявшего перед ним в темной прихожей человека, но этот голос он по-прежнему слышал в сновидениях.
— Али! — сказал он. — Ты все еще здесь.
— Где еще мне быть? — спросил этот крупный мужчина. — Кто еще теперь будет защищать госпожу Нур? А ты что здесь делаешь? — обратился он к Абдулле, который стоял рядом со своим временным хозяином.
— Господин Юсуф пришел нанести визит своей почтенной матери, — ответил Абдулла.
— Входите, господин Юсуф, — сказал Али, отступая в темный коридор.
Юсуф увидел в дальнем конце коридора яркий прямоугольник света.
— Так рано, — послышался голос оттуда, и в прямоугольнике появился темный силуэт. — Юсуф, сын мой? Это ты?
Юсуф пошел вперед, он по-прежнему не мог разглядеть ничего, кроме силуэта.
— Здесь очень темно, — сказал он наконец. — Я не вижу тебя.
— Тогда пошли во двор, — послышался слабый, нежный голос. — И мы сможем увидеть друг друга.
В залитом солнцем дворе с небольшим фонтаном и красивым бассейном Юсуф обернулся, чтобы взглянуть на мать. Он помнил ее высокой, стройной женщиной, веселой, восхищавшейся всеми его достижениями и очень радующейся мелочам жизни. Она по-прежнему была стройной, изящной, но теперь они были одного роста. Время и горести создали под ее глазами темные круги, сделали щеки впалыми, но не уничтожили ее красоты.
Тут ребенок, маленькая, испуганного вида девочка, одетая в грубое коричневое платье, быстро подошла с большим кувшином, который с трудом держала в маленьких ручках. Как только поставила его, мать Юсуфа указала на Абдуллу и взмахом руки прогнала девочку.
— Теперь у нас будет несколько минут покоя. Почему ты смотришь на меня так? — спросила она. — Я очень изменилась?
— Мама, ты совершенно не изменилась, — ответил Юсуф. — Только выглядишь немного усталой, и уже далеко не такая высокая.