Утешение для изгнанника
Шрифт:
Абдулла вернулся меньше, чем через минуту, низко поклонился, взял отравленный кубок и с заверением, что скоро вернется, скрылся опять.
На сей раз он не вернулся. Разговор за сладостями и различными напитками продолжался с прежней оживленностью. Наконец один из слуг тайком вручил Насру маленький, запечатанный свиток. Наср взглянул на печать, поспешно сломал ее и развернул лист.
— Собственно, мой друг, это для тебя. Видимо, они беспокоились, что ты не сможешь прочесть написанного.
— Беспокойство естественное, — сказал Юсуф. — Некоторые буквы я нахожу
— Не так уж много, — встревоженно сказал Наср. — Ты делаешь успехи. Нам нужно немедленно идти к Его Величеству. Эмир в комнате рядом с тронным залом, где предпочитает заниматься самыми важными делами; там он может вести с придворными серьезные обсуждения.
3
Они вошли, тяжело дыша, в комнату, окна которой выходили на крутые восточные и северные склоны. Там был аль-Хатиб, он негромко что-то говорил эмиру. Мухаммед сидел посреди комнаты, очевидно, не слушая его. Позади него сидели три писца; несколько вооруженных стражников стояли в стратегически важных местах комнаты. Перед эмиром стоял тот самый серебряный кубок.
Мухаммед сидел в низком кресле, удобно вытянув ноги. Он хмурился и едва кивнул двум вошедшим и вставшим на колени молодым людям. Резким движением руки указал им на толстые подушки. Они сели. Аль-Хатиб сел неподалеку от них.
— Его Величество эмир Гранады Мухаммед Пятый хочет знать, как ты узнал, что в этом кубке, — сказал аль-Хатиб совершенно бесстрастным тоном.
Юсуф сделал глубокий вдох.
— Я изучал естественные науки под руководством искусного врача, хорошо знающего их. Он очень интересовался целебным и смертоносным воздействием трав и растений, в юности он обучался здесь, в Гранаде, у великого Ибн аль-Бейтара.
Мухаммед снова сделал резкое движение рукой.
— И где ты учился у этого человека?
— В городе Жирона. — Юсуф нервозно взглянул на эмира, но тот, очевидно, ждал продолжения. — Когда одного из пациентов моего учителя отравили, он обучил меня — попытался обучить — как распознавать различные яды, чтобы не отравиться самому.
— И как же?
— Первая проверка — капнуть каплю неразбавленного яда в чашку с водой и постараться уловить его запах. Вторая — попробовать вкус этой смеси кончиком языка. Третья — капнуть неразведенным ядом на лоскут и нагреть его над лампой. Обоняние у меня острое, и я смог запомнить запах ядов, которые мы опробовали. В шербете был один из этих запахов, который пересиливал запахи фруктов и специй.
— Мне было бы интересно поговорить с тобой подольше о твоих занятиях и о том, как ты заподозрил, что шербет отравлен, — сказал Ибн аль-Хатиб. — Я хорошо знал Ибн аль-Бейтара — он был великим человеком, и его книги бесценны — но я тоже знаю кое-что о травах и ядах.
Мухаммед слушал с почти профессиональным интересом, но не вмешивался.
— Установлено, что шербет был безопасным, господин? — спросил Юсуф. — Если да, то я не в силах выразить свое величайшее сожаление, что вызвал такое беспокойство.
— Нет, — сказал секретарь эмира. — Он был отравлен. Это совершенно ясно.
— Мы поговорим с Юсуфом ибн Хасаном наедине, — произнес Мухаммед. — Ты останься, — сказал он Ибн аль-Хатибу. — Все остальные подождут за дверью.
Комната мигом опустела.
Взгляд эмира был устремлен на окно слева от него. Юсуф открыл было рот, собираясь заговорить, но закрыл снова, так как аль-Хатиб предостерегающе тронул его.
— Человек, который добавил яд в твой кубок с шербетом, смог сказать нам очень мало, — заговорил Мухаммед. — Мы знаем, что за эту службу ему хорошо заплатили — полученные монеты оказались среди его вещей. Поняв, что его арестуют и станут допрашивать, он достал флакончик с этим ядом и выпил. Перед смертью поклялся, что не знает, кто дал ему яд или деньги. Со стороны людей, которые пошли за ним, было беспечностью допустить это, но они не ожидали, что так легко найдут виновного. — Раздраженно топнул. — К тому же, как ты наверняка понимаешь, виновен он не больше, чем убивающая человека стрела. Я сейчас ищу лучника, который направил его.
— Мне очень жаль, Ваше Величество, что я причинил столько затруднений земле, где родился, — сказал Юсуф. — И не могу представить, каким образом моя смерть может быть выгодна кому бы то ни было в этом великом эмирате. Человек я незначительный, совсем недавно никого здесь не знал.
— Существование сына твоего достойного отца явно беспокоит кого-то, — сказал Мухаммед. — Высказывалось предположение, что кто-то в этом эмирате причастен к его убийству. Этот человек — если он существует — может желать твоей смерти. Данный вопрос рассматривается. Но пока что будет лучше, если ты покинешь наш эмират до тех пор, пока не будет разрешена эта проблема. Мне горько отсылать тебя; это не изгнание; ты получишь приглашение вернуться, когда все уладится. Но очередное незначительное приключение может оказаться твоим последним, а я хочу, чтобы ты жил, сражался и, если придется, умер за более великое дело, чем спокойный сон предателя.
— Когда я буду должен покинуть двор Вашего Величества? — спросил Юсуф. — Если вам угодно, могу немедленно или завтра.
— Нет, — ответил эмир. — Ты покинешь этот город в строжайшей тайне, а до тех пор должен вести себя так, словно навсегда остаешься здесь. Поэтому завтрашний день проведешь в мечети, в молитвах и занятиях, как и подобает в пятницу. Тебе будет не вредно узнать до отъезда побольше.
— В данном случае, как и во всем, Ваше Величество знает, что правильно, — нервозно пробормотал Юсуф.
— Аль-Хатиб скажет все, что тебе нужно знать, и объяснит принятые меры. Когда сможешь вернуться, будет сообщено письмами. Он сумеет прочесть их? — спросил эмир.
— Он может читать, Ваше Величество, но ему нужно практиковаться и дальше, — сказал аль-Хатиб.
— Тогда вот наше прощальное слово, — сказал эмир. — Пусть Бог хранит тебя в пути, и практикуйся.
— Ваше Величество, — спросил в страхе Юсуф, — можно мне в последний раз повидаться с матерью?