Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
Уходил, ощупывая карманы в поисках носового платка.
Ведь опять ошибся.
Не все выплакал в самолете.
6
Коротко поздоровался с коллегами. Сел в свое кресло с потертыми подлокотниками. Попытался сосредоточиться. Для начала включил компьютер. Пятьдесят восемь писем. Вздохнул. Отделил зерна от плевел, время от времени встряхивая головой, отгоняя от себя домашние проблемы. Случайно открыл спам: Greeting, charles.balanda, did yon ever ask yourself is my penis big enough? [100] Криво улыбнулся, выслушал жалобы, раздал советы
100
Поздравляю, charles.balanda, ты когда-нибудь спрашивал себя, достаточно ли длинен твой пенис? (англ.).
Осознал, что уже три часа дня, долго стоял у принтера, пока не сообразил, что закончилась бумага, новой пачки не нашел.
Взбесился.
Шарахнул по принтеру, от удара лоток для бумаги заклинило, чертыхнулся, выругался, набросился на бедного Марка, который хотел было ему помочь, в общем, наказал всех за абсурдность того, что выпало на его долю за последние месяцы, и за тяжкое бремя рогоносца.
«Бумага! Где бумага!» — твердил он, как помешанный.
Отказался идти обедать. Спустился во двор покурить, наткнулся на соседа снизу, который стал ему жаловаться на бесконечные протечки:
— К чему вы мне все это рассказываете? Я что, сантехник?
Пробормотал извинения, которых никто не услышал. Чуть не завелся было по новой с пол-оборота, заметив папку с надписью «Расходы» по стройке PRAT в Валансьене, сдержался и, мудрый опытом, вернулся в отчий дом остаток дней своих прожить с своими чертежами. [101]
В конце рабочего дня позвонил адвокату:
— О! я вам сейчас расскажу, как продвигаются ваши процессы! — пошутил тот.
101
Перефразированная строка из стихотворения Дю Белле (… —…) «Блажен, кто странствовал подобно Одиссею…» в переводе В. Левика.
— Помилуйте, только не это! — ответил Шарль в том же тоне, — я вам плачу такие деньги как раз потому, что и слышать об этом ничего не желаю!
Они проговорили больше часа, на другом конце провода бесперебойно работал счетчик, и под конец Шарль произнес:
— Скажите… А семейные дела вы ведете? — спросил и тут же пожалел.
— Бог мой, нет, конечно! Но почему вы спрашиваете?
— Да так, ничего. Ладно… Возвращаюсь к моим обязанностям… Пойду творить для вас новые возможности меня обирать.
— Я уже не раз вам говорил, Баланда, обязанности — это коррелят профессионализма.
— Послушайте, вынужден вам признаться… Ненавижу эту вашу фразочку, будьте добры, придумайте в следующий раз что-нибудь новенькое…
— Ха! Ха! В другой раз мы с вами будем обедать в «Амбруази», за мной ведь должок!
— Ну да… Если я к тому времени не окажусь за решеткой…
— О, для нашей Республики это будет большая удача, друг мой! Чтобы такой человек, как вы, да нашел возможность проявить интерес к нашим тюрьмам…
Шарль долго смотрел на свою руку, все еще лежащую на телефоне.
«Почему вы спрашиваете?»
Действительно, почему? Смешно. У него же нет
В кои-то веки ушел из офиса не последний и решил дойти до «Арсенала» пешком.
На площади Бастилии прослушал автоответчик.
«Надо поговорить», прозвучало в трубке.
Поговорить.
Забавная мысль…
Его угнетало не столько то, что сам он все больше отдалялся от этих берегов, а то, что берега подмывает вода.
И все же… Может быть… Отменить встречи, уехать подальше и вновь, как когда-то, посреди бела дня задернуть в номере шторы… Но все, что придумывал этот мужчина, идя по бульвару Бурдон, тут же опровергал архитектор: почва с обеих сторон стала слишком зыбкой, пришло время признать, что будущего здесь не построить.
Здание простояло одиннадцать лет.
Переходя на другую сторону, почувствовал, как в нем ухмыльнулся подрядчик: никто не может его упрекать за стройку более чем десятилетней давности. [102]
102
Франции архитектор несет ответственность за сданный объект в течение десяти лет после окончания строительства.
Исполнил свой долг, пожал руки всем, кому полагается, напомнил о себе нужным людям. Около одиннадцати, очутившись в ночи перед статуей Рембо, которую он ненавидел (разломанный надвое «путник в башмаках, подбитых ветром», и под этой ерундой надпись: «путник, в башмаках, взлетевших к верху» [103] ), помедлил в нерешительности и сбился с пути.
Или, наоборот, его нашел.
7
— Ого! Явился не запылился! Ты вообще-то знаешь, скока щас времени? — подбоченившись, накинулась она на него.
103
Памятник французскому поэту Артюру Рембо (1854–1891) работы Жан-Робера Ипустеги. Фигура разломлена надвое, что должно символизировать трагическую судьбу поэта, его вечное стремление к бродяжничеству и бунту. Поэтому скульптор назвал памятник «путник в башмаках, взлетевших к верху» (l’Homme aux semelles devant), основываясь на созвучии со знаменитым прозвищем, которое Артюру Рембо дал его друг, поэт Поль Верлен: «Путник в башмаках, подбитых ветром» (l’Homme aux semelles de vent).
Он отмахнулся от нее и прошел на кухню.
— Ну ты и нахал… И почему не позвонил? Я, заметь, могла бы быть и не одна…
Увидела, как вытянулось его лицо, и рассмеялась.
— Да ладно… Я же сказала, «могла бы», ок? Могла бы… — и поцеловала его.
— Ну проходи, будь как дома, собственно, это твой дом и есть… Welcome home, дорогой, и что же привело тебя сюда? Хочешь поднять мне квартплату… — и спохватившись: — О-па! Что-то ты сам не свой… Снова русские достают?
Он не знал с чего начать, не знал, сумеет ли он это сказать, поэтому выбрал что попроще:
— Я замерз, хочу есть и хочу, чтобы меня любили.
— Черт возьми… Плохо дело! Ладно… Пошли…
— Могу сварганить тебе омлет из не самых свежих яиц на просроченном масле. Пойдет?
Она смотрела, как он ест, открыла банку пива, отклеила свой никотиновый пластырь и стрельнула у него сигарету. Отодвинув тарелку, он молча смотрел на нее.
Она встала, зажгла подсветку вытяжки над плитой, выключила остальной свет, вернулась и поставила табуретку к стене, чтобы облокотиться спиной.