Утилизация
Шрифт:
— Ты хотел что-то сказать?
— Э-м, скорей проводить до корпуса.
Андрей врал. Когда я пришла к столовой, он окликнул меня, желая о чём-то поговорить. Он знал про Сабу? Догадался, или охранник сам всё рассказал?
— Опасно ходить одной?
— Просто прогуляемся.
Что-то внутри меня надломилось. Дерзить и злиться не осталось сил. Признав своё поражение, я допила остывший чай и встала.
— Ну, пойдём.
Мы вышли из столовой, спустились по лестнице.
— Смотри, — Андрей кивнул в сторону вип-домиков, — я там живу.
В стороне
— Какой из них?
— Крайний слева.
Зачем он об этом сказал? Приглашение на чай? На интим? Он разглядел во мне интересную собеседницу? Да я на километр излучала флюиды собственной ничтожности. У меня давно испарились и женская притягательность, и сексуальность. В одежде из секонд хэнда, без косметики, со скорбным, унылым лицом я смотрелась привлекательно только в безлунную ночь при условии отсутствия конкуренток женского пола.
— Понятно.
Понятно, что ничего не понятно. Разговор не клеился, мы молча дошли до угла шестого корпуса. Тревога странным образом улеглась. Хорошо бы к Софе подойти, проверить Инструктора на адекватность.
— Пока, — сказал Андрей, не желая появляться перед нашими дамами, чьи голоса стали отчётливо слышны. Я пожала плечами. Внимание Андрея меня хоть и не напрягало, но и не вдохновляло ни на йоту. Волшебный вечер по углям закончился, на кострище остались только чёрные головёшки и пепел.
На поляне около корпуса девочки под руководством Арнольда расставляли стулья и мольберты. Их вытащили из маленькой, соседней комнаты, видимо служившей когда-то спальней для пионервожатых. Принесли баночки с водой, раздали акварель и краски. Добрая Лиза как всегда придержала мне стульчик и мольберт рядом с собой. И, черт возьми, отсюда было рукой подать до того самого места. Неужели, она не поняла, где уселась? Шоковую терапию мне сегодня устраивали все, кому не лень.
— Занятие по арт-терапии. Рисуйте, что видите, — вещал Арнольд, войдя в привычный образ преподавателя. — Сегодня у нас насыщенный день. Запланирована масса интереснейших событий. Где, говоря простым языком, вы откроете для себя новые горизонты.
Вдохновенная речь Арнольда оставила меня глухой к его стенаниям. Да, он говорил складно и самозабвенно, искренне любуясь собой, но мне не хватало какой-то искры, чтоб зажечься и вспыхнуть чистым пламенем. Акварельные краски и три кисточки разных размеров выкинули на грань предательских слёз. Нет. На сегодня их достаточно. Хватит разводить сырость, жалеть себя.
— Кто готов, можете начинать.
Девчонки погрузились в рисование. Детская забава. В прямоугольной пластмассовой коробочке было четырнадцать новеньких разноцветных кругляшков в два ряда. Чёрная и белая в противоположных углах. Любимый желтый рядом с горчичным. Два зелёных, светлый и тёмный. Два синих и два фиолетовых. Хотелось, как в детстве наслюнявить палец и попробовать на язык сладкие, медовые краски.
Конечно, я закрасила верх голубым – это небо. Низ светло-зелёным. Обозначила стволы нескольких сосен
Искоса я наблюдала за ленивым приближением самца, уверенного в своей неотразимости, силе и власти. Девчонки тоже увидели корейца, и теперь украдкой наблюдали за ним.
— Все занятия портят, что им надо? — зло спросила Мила.
— Доказательства ищут, — ответила Вика, — что мы миллионеров порешили.
— Стая падальщиков, — сказала Софа.
— Хорошо, что один идёт.
— Сплюнь!
От охранников мы ждали только очередных заподлян, поэтому все напряглись, когда Лис подошёл к Миле. Она одарила его многозначительно-презрительным взглядом. Оценив её художественные потуги, он хмыкнул и отвалил от неё. Проверку на лояльность не прошёл, да, видимо, и не собирался подкатывать к Миле. Объект его интереса был выбран уже первой ночью на углях. Кореец сменил дислокацию, переместившись к Нине. Встал у неё за спиной. Прошла пара минут. Лис с улыбочкой наблюдал за тем, как рука Нины наносит на ватман акварельные краски, споласкивает кисточку, выбирает цвет и продолжает рисовать.
Честно, я бы не выдержала, если бы кто-то стоял у меня за спиной.
Нежная чеховская героиня с чудесным именем Нина, с утонченными чертами лица, огромными серыми глазами, нежным румянцем на щеках, поднялась из-за мольберта, повернулась к корейцу и сказала громко и отчётливо, как на сцене. Слышно было, действительно, дальше седьмого ряда.
— Пошёл на х....
Лис оторопел, скорее здесь подошло бы производное от перфоманса Нины.
— Я ж по-хорошему... Ты мне понравилась.
— Пошёл на х.... Повторить ещё раз?
Взгляд корейца налился свинцовой тяжестью, он развернулся, сплюнул себе под ноги и пошёл прочь.
Арнольд на полусогнутых засеменил мелким шажками к Нине, которая села и взяла в руки кисточку.
— Ниночка, как вы так…э… нестандартно.
Нина окинула Арнольда ледяным взглядом.
— Не всё же у зеркала тренироваться. Вот и пригодилось.
— Ох, Ниночка, ты меня в самое сердце сразила.
Нина взглянула на доморощенного Шварценегера.
— Могу на бис…
Арнольд попятился от Нины.
— Ох, спасибо, не надо, пожалуйста.
Девчонки опять погрузились в рисование.
— Чёрт, всё настроение испортил, — пробубнила Нина под нос.
— Девочки, скоро покину вас ненадолго, — оповестила Жанна, — надо Саше телогрейку и сапоги отдать. Мы договорились встретиться.
После ухода корейца Лиза занервничала. Постоянно оглядывалась по сторонам, ёрзала на стуле, позвав Вику, сходила в туалет, к умывальнику, пошла в комнату вытереть руки. Я отчётливо видела, что ей не по себе. Вскоре ушла Жанна. Она забрала в комнате мужские вещи и удалилась в направлении, откуда недавно пришёл кореец Лис.