Утка по-ночному
Шрифт:
– Гудок…гудок…гудок.
– Это “Чудо торжеств”, здравствуйте.
– Сергей?
– Да, Петр Сергеевич, доброе утро, вы что-то хотели? Просто мы встретимся через десять минут, и я уже почти на месте.
– Про утку вы помните? Или это мне померещилось, что утка будет бегать по торговому комплексу.
– Померещилось?
– Ну да.
– Петр Сергеевич, вы же сами сказали, что это хорошая идея.
– А–а–а. Хорошо.
Разговор прекратился на позитивной и непонятной для Петра ноте.
– Во придумал, утка будет бегать по моему торговому комплексу.
Петр
– Еще же Гриша был. А где же он был, когда мы все подписывали?
Он настолько погряз в своих вчерашних воспоминаниях, что чуть не запнулся о ступеньку у лифта и забыл поздороваться со своей секретаршей, которая пришла на работу позже всех.
– Петр Сергеевич, доброе утро!
Он, упершись в бардовые в белую крапинку плиты, сначала молчал.
– Петр Сергеевич! – сказала она, сощурив брови.
Ее макияж, не прозрачный, какой был вчера, не привлечет внимания только тех, что не зашли в офис. После громкого и четкого замечания, на которое все обратили внимание, он заметил:
– Добрый…доброе утро.
– Вы сегодня не в форме, как вы себя чувствуете?
И она, действительно, беспокоилась по-дружески, а не из-за того, что он ей зарплату выдает.
– Скажи-ка мне, – начал он, – к нам вчера приходил Сергей…Сергей…За…
– Заруцкой?
– Заруцкой. Точно! Кто он вообще?
– “Чудо торжеств”. Он организатор.
Петр почесал свой лоб.
– Его вчера не хотели пускать, подумали сначала, что он полоумный.
– Я тоже так сначала подумал. Только про себя, когда он начал рассказывать про утку.
Алиса улыбнулась, после чего подвинулась к нему.
– Я поехал, “Шоколайтинг” ждет.
– Хорошо, Петр Сергеевич! – сказала она вдогонку.
– Что такое, Алиса? Кофе? Не сейчас.
Она хихикнула и сказала:
– Отзывы, они хорошие. Все посетители будут довольны. И мне сказали, что народ выстраивается у входа.
– Все будет отлично, – завершил он.
Костюм жмет, а еще улица будто говорит:
– Куртку бы ты надел.
Дело близилось к встрече, встрече у одного источника всех волнений, какие больше наблюдались у Петра. У посетителей лишь чувство ожидания, что может сказаться на здоровье каждого, и тут придет на помощь единственная аптека в “Шоколайтинге”.
10:10, и народ не понимает, где и когда произойдет открытие, ведь внутри никого нет? Никого не наблюдается внутри стеклянных дверей, все внутри ожидает, пока не пуская никого, хотя, казалось бы, подойди ты к входу, и двери сами откроют вам все красоты и возможности. Первое, что бросается в глаза из дверей, – это маленький стенд с бриллиантами и жемчугом, и что-то там еще блестит – не разобрать.
Издалека показался черный блестящий черный седан марки “Мерседес”, который плавно, не торопясь, подъезжал все ближе и ближе к торговому комплексу. Он один из немногих ехал посреди маленькой дороги. Кто-то обернулся, кто-то пристально смотрел обшивку здания.
Припарковавшись вдали от входа и от всех глаз, из черного автомобиля вышел сначала высокий водитель в деловитом сером костюме, а затем открыл
– Сейчас все будет, – сказал кто-то из первых увидевших Петра.
– Дождались, дождались, – сказал кто-то погромче.
Все пристально поглядели на этих двоих, что прошли мимо. Петр лишь попытался улыбнуться, но эту натяжку губ никто не воспринял за улыбку.
– Все за нами, прошу! – сказал Петр. Обернувшись ко всем.
Все хаотично пошагали к входу, двери открылись, медленно, впуская гостей первого дня открытия. Послышались выдохи и первые возгласы, причем положительные. Зажегся свет, бело-фиолетовый, освещая все перед посетителями.
Первое, что бросилось в глаза, – абсолютное изобилие белого цвета в плитках, а точнее, кремовый, под лампами он кажется более светлым.
– Ого, вот это да! – слышались одинаковые возгласы удивления
– И это еще не все, – добавил Петр.
И, действительно, их ждали не только новые и блестящие витрины, но и весь персонал, там, вдали от входа, где через десять метров начинается тупик, и можно пойти только направо или налево, как раз у эскалаторов, вокруг которых расположились маленькие диванчики. Через пять метров от входа тоже идет разветвление: налево и направо. Таким образом, все помещение представляет собой перевернутую набок букву “Н”, если смотреть сверху, так же и на втором этаже. Вокруг сначала окружили всех посетителей магазины одежды и журнальные отделы, все до блеска, все до прозрачного состояния.
– Во дела! – кто-то выкрикнул из толпы.
По середине главного зала расположился в форме дуги весь персонал, деловито улыбаясь, совсем по-рабочему. Непонятно, почему их не было заметно из помещения. Возможно, ослепительный отблеск дал яркий свет.
– Проходим за мной, ко всему персоналу, – заверил Петр.
Весь персонал, стоя под большим стеклянным куполом, освещался утренними оранжевыми квадратами. Этот купол выстроен вровень с потолком второго этажа.
– Все сюда, – повторил Петр, указывая рукой на скамейки, выставленные напротив всей бригады рабочих.
Все в предвкушении, и рабочие, и посетители. Все расположились, как раз, за витриной драгоценностей, которая расположилась почти у входа. А цветовая гамма всех рабочих плескала от ярко-красных до белых. И становится понятно, кто из какого отдела. Эти плитки слишком скользкие, кто-то чуть не поскользнулся, а если еще идти по мытому, то каток посетителям обеспечен, и аптека где-то тут поблизости. Человек тридцать стояло перед сидящими посетителями в своих одеяниях, и улыбаясь каждому, кто на них посмотрит. Произошли какие-то шепотки со стороны сидящих, и через тридцать секунд их говоры перебивали разговоры рабочих, все ждали, пока каждый найдет себе место, а Петр уже встал у микрофона, помня, что Сергей должен начать первым.