Утка под кроватью
Шрифт:
Просто потому, что они начались практически из ничего, так сказать, на ровном месте. Как буря в пустыне или на море: светит солнце, вокруг, насколько видно, ни одного облачка, и вдруг из ничего рождается вихрь, который захватывает всё, что попадается ему на пути, затмевает свет, и в полной темноте гибнет всё, не успевшее спрятаться от этой убийственной стихии.
«Меркурий» считался крепким компаньоном, имел выгодные контракты с зарубежьем, банки с почтением относились к такому выгодному клиенту, на счёт которого поступали суммы с привлекательным количеством цифр из известных своим устойчивым финансовым
И вот пришло необычное известие от канадского партнёра о получении контейнера с товаром, не предусмотренным соглашением между ним и фирмой «Меркурий».
Вылетевший в Бостон торговый представитель не смог привезти никаких утешительных новостей, кроме впечатлений о великолепной игре хоккеистов «Бостон Брюинз», среди которых блистал и наш легионер Сергей Самсонов. Зато он смог констатировать и даже предъявить фотографии, что контейнер с изделиями из янтаря, отправленный из морского торгового порта и прошедший там таможенное оформление фирмой «Меркурий», пришел в Канаду с набором металлического хлама. Коробки с янтарными изделиями, оцениваемые специалистами «Меркурия» в кругленькую сумму в американских долларах, исчезли, как мираж.
Страховая компания решила не выплачивать компенсации до выяснения обстоятельств, так как сам контейнер канадскими представителями был получен. А имела место кража, подмена или иная махинация с товаром – должно разобраться следствие. Причём загадкой пока оставалось: на каком этапе это было проделано, и не имеет ли к этому отношения продавец, то есть сам «Меркурий».
Торговое соглашение с канадцами заключалось, согласно правил «Инкотермз», на условиях CIF, поэтому трудно было определить, когда и кто обязан компенсировать убытки: продавец, покупатель, перевозчик, страховая компания?
Ясным и конкретным было одно: «Меркурий» не получил очередного валютного вливания, причём ощутимого.
Пришлось отказаться от пары весьма перспективных сделок.
В работу включились юристы, тщательно изучая каждую запятую торгового соглашения, страховых полисов, таможенных деклараций, коносаментов. Но труд предстоял кропотливый и результатов его, выражающихся в переводе денег на счёт «Меркурия», предстояло дожидаться долго, и пока не была исключена возможность того, что денег компания не получит вообще.
Это был ощутимый удар, особенно если учесть, во что обошлось получение от правительства лицензии на право торговли янтарём с иностранными партнёрами.
– Вот таково положение дел на сегодняшний день, Юрий Саныч, – закончил экскурс в такое недалекое и такое безжалостное прошлое глава «Меркурия».
– А почему не обратились в полицию?
Сергей Иванович отмахнулся рукой:
– В полицию мы обратились… Всё как положено… Но мне нужен положительный результат, а они не умеют работать. Это в телесериалах они вычисляют преступников по ДНК на одежде, сигналам местонахождения телефонов, запаху духов в комнате или грязи на ботинках. А в жизни…
Он огорчённо вздохнул:
– Нет,
Сергей Иванович потёр пальцами виски:
– Знаете, ещё в царской России были очень сильные профессионалы-сыскари. Особенно Московский уголовный сыск. Они носили на лацканах знаки с надписью «МУС» – Московский уголовный сыск. Отсюда и жаргонное «мусор», а не как наш народ думает, что это от названия содержимого помоек. Потом был МУР – Московский уголовный розыск. Туда приглашали лучших профессионалов со всего Союза. Но они были везде, в каждом городе – хорошие профи. А сейчас? Вы думаете, они поедут ко мне из Москвы? Да у них своих дел невпроворот! А мы для них – провинция… И что меня беспокоит: не могу понять – как и на каком этапе перевозки всё это проделано?
Ардов решил направить разговор в нужное русло: красноречие Сергея Ивановича забавляло его, но сейчас требовалась информация:
– Это могли проделать в Канаде? Я имею в виду – хищение. Сейчас меня не интересуют моральные качества людей, имевших отношение к грузу, и вероятность их участия в краже, а только возможности.
– Нет. Я давно работаю с ними. Контейнер получали в Бостонском порту по прибытии судна. Несоответствие груза коносаментам завизировано покупателем, перевозчиком и таможней. А это значит, что мы исключаем канадцев.
– Что перевозчик? Переход до Канады долгий. Можно было в море всё проделать, без лишних глаз…
– На судне вскрыть контейнер можно, но он не был вскрыт, все печати и пломбы в сохранности. К тому же на контейнеровозе груз – как в трюме, так и на палубе – крепится твистлоками рядами один к одному в ширину, в длину и высоту. Где именно на судне находился наш – сейчас уже никто не скажет, но он мог быть и с краю, и внутри, заставленный другими без шансов на доступ к нему, мог быть нижним, а мог быть и самым верхним. Там сотни контейнеров. Нет, моряки хорошо зарабатывают, им незачем пачкаться с кражами груза.
Ардов сделал глоточек кофе:
– Значит всё было осуществлено здесь у нас? Кого-нибудь подозреваете? Могли украсть в порту, что скажете?
– Кто? Стивидор, бывший на погрузке и опечатавший контейнер? Но он опечатывает груз в присутствии нашего торгового представителя и таможенника сразу после погрузки и сверки количества товара. Затем пломбы и печати накладывает таможня. Какая-нибудь шайка докеров промышляющих воровством грузов? Но это слишком громко и много для них. Ну да, может докер прихватить коробку апельсинов или сахара мешок из открытого вагона или трюма. Но вскрыть контейнер? Выгрузить из него товар, вывезти за пределы порта, а в контейнер загрузить какой-то металлический хлам и обратно опечатать? Совершенно нереально. На это требуется полдня для нескольких человек, доступ к пломбированию и к пропускам на выезд. Это невозможно.