Утомленная балом
Шрифт:
Глава 15
Утро нового дня выдалось прекрасным. Ранняя весна 1836 года решила отвоевать у слабеющей зимы сезонные права, в полной мере наслаждаясь собственной властью. Солнце припекало по-весеннему весело; снег, обильно выпавший ночью, а с утра начавший таять, превращался в бурные ручьи; сосульки оплакивали ушедшую безвозвратно зиму.
Лизу разбудила барабанная дробь капели по обитому жестью подоконнику. Она открыла глаза и улыбнулась. Чудесный весенний денек! Поднявшись, она направилась
— Дети, вставайте! Грешно спать, когда на улице такая красота! Сегодня папенька повезет нас всех к Исаакию.
Няня, сидевшая с вязаньем в углу, отложила спицы, чтобы помочь Лизе одеть детей.
Умывались дети азартно: Сашенька плескался так, что норовил намочить нарядное платье Сони, а потом задорно хохотал над расстроенным видом сестры. Лизе пришлось дважды переодевать дочь.
Когда дети оказались умыты и собраны, Лиза скомандовала:
— Замечательно, теперь осталось позавтракать и в путь!
Всю дорогу дети радостно вскрикивали, видя опьяневших от весны голубей, воробьев и ворон. Сонечка, сидя на коленях у няни, пыталась считать птиц, а Саша, ухватившись за отцовский воротник и напоминая только что проснувшегося птенца, громко озвучивал увиденное.
Благодаря безоблачному дню, Исаакий хорошо просматривался издали. Лиза старалась разглядеть подробности: стройка напоминала проснувшийся по утру муравейник.
— Смотри, Николенька, как Исаакий замечательно виден!
Николай Степанович охотно поддержал разговор:
— Как только наружный купол достроим и покроем позолотой, Исаакий станет виден из многих точек Петербурга.
Лиза задумалась. Она думала о будущем Исаакия и о славе Монферрана. Возводимый им храм останется стоять на долгие века, славя его имя и показывая, на что способен талантливый человек. Архитектор не даром так тщательно подбирал людей для его возведения — в деле такого масштаба не могло быть мелочей, здесь нужно учитывать не только каждый гвоздь, но и то, с каким старанием этот гвоздь сделан.
Николай Степанович смотрел на жену с интересом:
— Что это ты, женушка? Не ревнуешь ли Монферрана к славе? Пустое! Монферран — гигант архитектуры, а слава — составляющая его успеха.
— Монферран снимает сливки, а кто-то тащит груз работы на своих плечах.
Вересов расхохотался.
— Смотри же, как раскипятилась! Да полно тебе, милый друг. Монферран — мозг проекта, без его мудрого руководства многое пошло бы не так. В нашем точном деле требуется человек, способный направить строительство по правильному пути. Недаром Исаакий несколько раз перестраивали. Не смогли архитекторы построить на этом месте ничего величественного, а Монферран может и строит! Только благодаря Монферрану в Петербурге теперь будет стоять памятник — символ великого города.
— Да, я знаю, ты боготворишь Монферрана.
— И есть за что. Через несколько лет ты сама убедишься, когда будет закончено внутреннее
— Неужели Брюллова? Но ведь его нет еще в столице!
— Да, и все мы как раз ожидаем его триумфального возвращения. И тогда величайший из храмов обретет гениального мастера.
За разговорами они не заметили, как вплотную приблизились к Исаакию. Стаси ждала их в условленном месте.
Николай Степанович и Лиза вышли на брусчатую мостовую перед храмом, а няне с детьми велели сидеть в коляске.
— Рады тебя видеть. Извини, что немного опоздали, — Лиза прикоснулась губами к прохладной щеке подруги.
Вересов поцеловал протянутую ему руку.
— Обещаю исправиться.
— Я совсем недолго ждала. Итак, что мы сегодня увидим? Мы с Лизой жаждем зрелища!
Лиза предложила:
— Почему бы не взглянуть на город с высоты птичьего полета? С высоты купола собора?
Стаси возразила:
— Но это опасно! Да и как мы туда поднимемся?
— По лесам, — объяснила Лиза. — Так же, как и все рабочие.
Рядом послышался хохот. Николай Степанович редко смеялся так долго и весело, как сейчас.
Лиза упрямо повторила:
— Да, по лесам! И я не отступлю от желания.
— Лиза, ну что такое тебе взбрело в голову, — Вересов теперь смотрел на жену серьезно. — Что за блажь?!
— Это не блажь. Я не сдвинусь с места, пока ты не согласишься провести нас наверх.
Николай Степанович задумался. Иногда Лиза его поражала. Ведь ей далеко не шестнадцать лет, а ведет себя, словно капризный ребенок. После минутного замешательства он сдался:
— Хорошо, будь по-твоему.
Вересов взял под руки спутниц, и все трое направились в сторону храма. По пути он, как мог, развлекал их историями:
— Можете себе представить, что в основание фундамента собора вбили более десяти тысяч свай? Ни одно строение в Петербурге не может похвастаться подобными размахами строительства! Когда начали забивать сваи, одна вдруг бесследно ушла под землю. Что такое? Стали забивать другую, но и та последовала за первой. То же самое случилось с третьей, четвертой, двадцать восьмой, сорок девятой… Каково?! Через некоторое время в Петербург поступает сообщение из Нью-Йорка: «Вы нам испортили мостовую!» — «От чего же мы?» — удивляются строители.
— «На торце бревна клеймо петербуржской лесной биржи “Громов и К”», — отвечает Америка.
— Это известный анекдот, — отозвалась Лиза.
Стаси начала рассказывать другую историю:
— А я слышала, что Монферран оттого так долго строит собор, что ему проезжая прорицательница предсказала смерть вскоре после завершения строительства.
— Ну уж это полная несуразица, — рассудил Вересов. — Полно, милая, не верь злым сплетням.
— Отчего же тогда собор все еще не достроен? — заинтересовалась Лиза.