Утомленная балом
Шрифт:
— Будь ты проклят!
Митя дотронулся до раны и поднес ладонь к глазам — она была в крови. Тогда он снял с шеи платок и с силой надавил им на рану, пытаясь остановить кровотечение. Его беспокоила неподвижная фигура, лежащая в луже крови у противоположной стены.
Митя приблизился, держась за стену. Ногой развернул голову лежащего и тотчас же узнал его, мрачно прошептав:
— Валериан Басов!
Затем отступил на шаг, замер. Осознав, что человек, распростертый у ног, умер, прошептал:
— Так вот кто стоял у меня за спиной!
Глава 24
Лиза
Одновременно Лиза с интересом наблюдала за тем, как неподалеку, под навесом, Звенигородько о чем-то увлеченно беседовал со Стаси: как осторожно дотрагивался до ее руки и наклонялся ближе к сидящей рядом красавице.
Банкир зачастил в Петергоф и в конце концов снял здесь дачу, чтобы быть постоянно вместе с двумя подругами. Как-то, разговаривая с Лизой, он проговорился, что намерен сделать Стаси предложение. На что Лиза ответила: «Не сомневаюсь, мадемуазель Северина ответит вам согласием, но… Мне будет жаль терять вас обоих, вы слишком мне дороги».
Радостный детский крик отвлек Лизу от раздумий. Дети со всех ног бросились в сторону дома, приведя в смятение няню Агриппину Тихоновну.
Лиза обернулась. На крыльце дома стоял Николай Степанович, которого мгновенно атаковали дети. Сашенька уже забрался к отцу на руки, обнимая его пухлыми ручками. Лиза, радостно улыбаясь, поспешила к мужу навстречу.
Вересов опустил сына на землю и обратился к жене.
— Отведи детей к няне, и поднимемся наверх.
— Что-то случилось? — Лиза взяла детей за руки.
— Разговор серьезный, так что поспеши.
Через несколько минут они уже были в гостиной. Было заметно, что Николай Степанович волнуется и просто не знает, с чего начать.
— Иногда в жизни обстоятельства складываются так, что изменить что-либо мы и хотим, да не в силах. Я должен уехать.
— Уехать? Куда? — Лиза вскочила с дивана, но муж попросил не беспокоиться.
— Прости. Срочные дела в Москве. Монферран начал подъем Царь-колокола, и мне необходимо при этом присутствовать.
— Но как же Исаакий? Кто будет этим заниматься? Как же я, все мы… без тебя?
— Вот об этом я и хотел поговорить, — Вересов напрягся, решаясь сказать неприятное. — Забираю детей с собой. И не возражай.
— Нет, милый, это невозможно! — Лиза всплеснула руками. — Ты только представь: столько дней в тряской карете! Я не выдержу, а уж дети тем более.
Вересов смотрел
— Но ты не поедешь.
— Не поеду? — Лизе показалось, что она ослышалась. — Объясни мне, почему я не могу поехать?
На что последовал вполне вразумительный ответ:
— Разве ты сама только что не хотела остаться? Да и воле государя мы не можем перечить. А эта воля, как ты знаешь, требует твоего присутствия при императрице.
— Тогда и дети никуда не поедут! Как я могу их отпустить, когда всем нам грозит опасность.
Вересов снова посмотрел на жену обреченно:
— Именно поэтому, Лиза, я настаиваю. Уверяю тебя, мы будем ехать так медленно, как только возможно. Дети не устанут. За неделю мы точно доберемся, а по пути будем останавливаться для прогулок, для пикника и на ночлег — Агриппина Тихоновна за ними присмотрит. В Москве нам есть где разместиться — остановимся у Ираиды, сестры. Тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Напротив, именно будучи в Петергофе, ты подвергнешь детей большей опасности. Что если убийца станет тебя преследовать?
Лизе такая мысль в голову не приходила. Губы сами произнесли:
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Да и детям не помешает познакомиться с родной тетушкой. Когда ты собираешься ехать — завтра или на следующей неделе?
Вересов был доволен разговором. Поэтому он ответил резко, словно скомандовал:
— Нет, отправляемся прямо сейчас. Раз ты не возражаешь, нужно, не мешкая, собираться в дорогу.
В доме поднялась суматоха.
Агриппина Тихоновна привела детей с улицы. Следом вошли Стаси об руку с Звенигородько, который, не успев войти, поспешил откланяться.
Последующие несколько часов Лиза посвятила сборам. Горничную отправили за молоком для Сашеньки, Агриппине Тихоновне наказали чаще переодевать детей и беречь их от холода и дождя, следить, чтобы они в дороге не простудились. Лиза была не на шутку обеспокоена тем, как дети поведут себя в отсутствие матери. Однако, наблюдая их на коленях Вересова, она немного успокоилась и решила, что Николенька прав: детям будет с ним лучше.
Малыши бойко галдели, предвкушая веселое путешествие. Вересов, подхватывая их поочередно, усадил в карету рядом с няней, сам же разместился в фаэтоне.
Лиза торопливо присела рядом:
— Обещай мне, что будешь внимателен.
— Таков твой наказ? — Вересов приблизился к жене. — Скажи мне что-нибудь нежное. Мы можем не увидеться несколько месяцев.
— Неужели так долго?! — Лиза не находила слов. — Я надеялась, к сентябрю ты вернешься…
Вересов пожал плечами:
— Многое зависит от Монферрана. Дела могут задержать меня в Москве дольше, чем я рассчитываю, — он взял Лизины руки в свои. — Счастье, моя дорогая, состоит в том, чтобы приспособиться к своей доле. Прости. Больше всего на свете мне хотелось бы остаться, но это невозможно. Обещаю вернуться, как только разберусь с делами.