Утомленное солнце

Колычев Владимир Григорьевич

Артем ушел от атаки, положил машину через правое крыло. Правый вираж у «Яков» самый быстрый. Но злоупотреблять нельзя. Чем круче вираж, тем быстрее падает скорость и высота… Он бросил взгляд на вражеские бомбардировщики. Три бомбардировщика клонятся к земле, оставляя за собой жирные шлейфы дыма. Остальные расходятся веером. Строй уже нарушен. Сейчас «бомберы» будут избавляться от своего груза. Если это случится, то задача, считай, выполнена… Артем улыбнулся. Сумел он все-таки со своими «птенцами» нагнать страху на немца…

Четыре «мессера» против восьми «Яков» –

расклад явно не в пользу первых. Но немцы все равно атакуют. С оглядкой на тройку Лодыгина. И опасаются они не напрасно. Лешка, как тот сокол, камнем падает с высоты и обрушивает огневую мощь на выбранный в жертвы «мессер». Атака удалась, немец остается без одного крыла и кубарем падает на землю. Три других «мессера» стремительно теряют уверенность и так же стремительно выходят из боя. Включают форсаж – и наутек. Бомбардировщики остаются без прикрытия. Но они уже рассыпались по воздуху. Артем выбрал на съедение две машины, а остальных отпустил. Нельзя распылять свою группу, иначе потом можно горько пожалеть.

Он не стал лично сбивать бомбардировщик. Поручил это дело молодым. Надо же им на чем-то тренироваться.

«Птенцы» отлично справились с задачей. Два «Юнкерса» были уничтожены. Но, увы, победа далась дорогой ценой. Один «Як» был сбит огнем оборонительных пулеметов. Объятая пламенем машина повернула к своему аэродрому. Артем приказал летчику прыгать, но тот решил сохранить самолет. За что поплатился жизнью. Ни самолета, ни юного героя. Жаль…

Но в общем-то Артем был доволен. Молодые летчики выдержали свой первый по-настоящему боевой экзамен. Теперь с ними можно идти хоть в разведку, хоть к черту в лапы…

Глава девятая

Зима 1941. Тушино.

Московская область.

Артем шел над землей на бреющем. Картина внизу впечатляющая. Подбитая и просто брошеная бронетехника вдоль дорог, разбитые машины, покореженные зенитные орудия, на снегу темнеют фигурки солдат. Разруха, смерть. Но сердце воина поет и радуется. Потому что это гитлеровская техника, потому что это фрицы валяются в снегу. Наступление советских войск оказалось настолько мощным и стремительным, что немцы не успевали эвакуировать технику и хоронить убитых…

За двадцать дней последнего своего наступления на Москву немцы потеряли более ста пятидесяти тысяч человек, около восьмисот танков, сотни самолетов. В ротах оставалось в среднем по двадцать солдат. Резервов для пополнения у Германии не было. Шестого декабря Гитлер отдал приказ прекратить наступление и перейти к обороне. Но Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин уже утвердил план генерального наступления. За линией фронта уже были сосредоточены свежие армии, большое количество танков, самолетов. И наступление не заставило себя долго ждать. Оно грянуло того же шестого декабря…

Пятнадцатого декабря освобождены города Богородицк, Клин и Калинин, двадцатого – Волоколамск, двадцать шестого – Наро-Фоминск и Лихвин… Наступательная операция продолжалась, но уже можно было говорить о том, что она принесла стране долгожданную

победу… Теперь уже Артем не сомневался в том, что враг будет разбит и победа будет за нами. И очень хотелось надеяться, что он сумеет дожить до победы. Самые суровые дни войны позади. На его счету двести сорок боевых вылетов, десятки жарких воздушных боев, восемнадцать засчитанных побед. Три раза он горел, два раза падал из-за отказа двигателя, но ни разу не был серьезно ранен. Два раза выходил из окружения, возвращался в строй… Может, Бог в самом деле его хранит. Может, в самом деле нательный крестик отводит от него беду. И Лешка тоже жив. Правда, сейчас он в госпитале, в каждой ноге по пуле. Но врачи обещают, что летать он будет…

Артем возвращался с разведки. Он летал за линией фронта битый час, но ему так и не удалось обнаружить хоть одну небольшую моторизированную группу, подтягивающуюся на укрепление немецкой обороны. Зато по эту сторону линии фронта полно германской техники. Но это уже музейные экспонаты. Музей рухнувшего мифа.

Он вернулся на аэродром, посадил машину. Направился в штаб. Доложил о выполнении задания.

– Так, сегодня полетов не будет. Так что ищи спирт, – улыбнулся Дудин.

В его петлицах отливали медью три шпалы. Еще неделю назад был майором, а уже подполковник.

– Я могу спросить, зачем?

– А «майора» будем обмывать… Приказ пришел, так что готовь место для второй шпалы…

Разумеется, Артем знал, что его представляли к очередному воинскому званию. Но все равно было приятно узнать, что приказ уже подписан и уже сегодня можно примерить на себе новые петлицы.

– И это еще не все… На завтра тебя в Кремль вызывают…

И это для него не новость. Еще в начале месяца его представляли к ордену. И вот Указ Президиума Верховного Совета уже подписан. Быстро. Вот что значит, близость к Москве. Да и особое отношение к авиации также сыграло свою роль. Уже завтра ему вручат награду. Если сегодня ничего не случится…

Утром следующего дня Артем начистил перышки и еще с несколькими офицерами полка на штабном автобусе отправился в Кремль.

Москва. Серая, угрюмая. Противотанковые ежи, бетонные надолбы, пулеметные гнезда, окна в бумажных крестах. В небе дирижабли, на улицах зенитные орудия. Столица не спешила радоваться победе. Враг отброшен, но он может еще вернуться. И тогда бои за Москву возобновятся с новой силой, а возможно, и перекинуться на улицы города. Но все же лица москвичей уже не были такими мрачными, как в те дни, когда фронт грохотал у самых стен столицы.

Величественный Кремль. Спасская башня, торжественный бой курантов. Артем гордился тем, что принимал участие в защите этой святыни от налетов вражеской авиации. И ему казалось, что все кремлевские обитатели это знают. Сам Калинин улыбался ему так, как будто Артем лично спас ему жизнь.

Всесоюзный староста вручил орден Боевого Красного Знамени, поздравил с наградой, крепко пожал руку. В тот день чествовали не менее сотни отличившихся воинов, но процедура награждения надолго не затянулась. К полудню Артем был свободен.