Утомлённые заклёпкой
Шрифт:
Молотов, разбирающий лежащие перед ним бумаги, не поднимая голову глухим, дребезжащем голосом ответил:
– Нет, не сорок первый… Твою ж, мать… Двадцать седьмой… Мать, твою!
В зале, от этих его слов кто-то ахнул, кто-то громко вздохнул с облегчением и, вслед за вождями, упомянул вполне конкретную мать. Но, большинство угрюмо молчало.
– Да?! Хорошо…
Бог весть как здесь очутившийся – а не в родном своём Закавказье, Лаврентий Берия, перебирая бумаги продекламировал себе под нос:
– «Сегодня праздник у детей, Ликует пионерия: СегодняСталин, пробежавшись взглядом по попаданцам сидящим в зале, ещё раз удовлетворённо хмыкнул:
– Я вижу и товарищ Маленков с нами… Здравствуйте, Георгий Максимилианович!
Молодой человек в наглухо застёгнутом кителе, растерянно посмотрел по сторонам и, растерянно спросил:
– Кто, я? Я – Маленков?!
– Вы, Вы… Не я же, в самом деле!
– Вы уверены? – Маленков замер, прислушавшись к себе, – деперсонализация или аутосуггестия? …Бред!
Ещё раз подтвердил личность Георгия Максимилиановича кивком, Вождь переведя несколько насмешливый взгляд на Лаврентия Павловича, вполголоса пропел:
– «Наш товарищ Берия Вышел из доверия. А товарищ Маленков Надавал ему пинков [1] !»1
Народная частушка 1953 года.
– Я вижу весь Государственный Комитет Обороны [2] здесь – ХАРАШО!!!
Берия, как-то недобро зыркнул на товарища Маленкова своими стёклышками, но потом снова уткнулся в свои – лежащие перед ним бумаги…
Сталин, переведя цепкий взгляд на висевшую на стене карту СССР с пока ещё – четырьмя республиками, негромко повторяя: «Хорошо… Очень и, очень хорошо!», несколько минут её внимательно рассматривал. Потом, задал ещё вопрос сидящим за столом сподвижникам:
2
Совместным постановлением Президиума Верховного Совета СССР, Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 30 июня 1941 года Государственный комитет обороны был образован в составе:
Председатель ГКО – И. В. Сталин,
Заместитель председателя ГКО – В. М. Молотов,
Члены ГКО – К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия.
Государственный Комитет Обороны руководил всеми военными и хозяйственными вопросами в период войны. Руководство боевыми действиями осуществлялось через Ставку.
– Судя по обстановке, мы здесь с вами совещались… А, что стояло в повестке дня? Чем мы здесь с вами занимались, в этих бумажках не написано?
– Да, вот – пытаюсь понять! …Если не ошибаюсь – мы «здесь» с Вами, планировали Первую пятилетку, –
– Вот, как?! Хорошенько дельце, очень хорошенькое…
Усевшись на своё место в президиуме за столом покрытом зеленой – слегка начинающей выцветать скатертью, Сталин быстренько пробежался по своим бумагам, лежащим перед ним, повертел в руках остро заточенный карандаш:
– Точно – двадцать седьмой год… Очень хорошо, даже – отлично!
«Соратники» в президиуме и сидящие в зале попаданцы рангом пониже, вопрошающе глядели на него.
Сталин, искоса поглядывая на уже исписанный, попытался на ещё чистом листке бумаги, воспроизвести карандашом какие-то каракули.
– По-моему, очень похоже получается! – радостно воскликнул он, – а, если подпись? Её то, я наизусть знаю… Вот, получилось – извольте взглянуть, товарищи!
Сталин предъявил только что подписанное своим соратникам, с напряжением следившими за его манипуляциями.
– Очень похоже!
Те, в свою очередь, попробовав писать, вскоре также с немалым облегчением удостоверились – что, их почерк имеет очень большое сходство с почерками их «реципиентов». Хотя и, не полностью идентичен…
– На первое время сойдёт – а, там видно будет, – философски спокойно сказал Ворошилов.
– Отличия, можно списать на наше эмоциональное состояние…, – попробовав несколько раз расписаться, сделал вывод Киров, – успокоимся, потренируемся и мама родная не различит.
Молотов, «потренировавшись» несколько дольше других, заметил:
– Если думать о чём-то, постороннем – отрешиться мысленно от совершаемого действия, получается более похоже. Я вот, методами самовнушения владею… «Аутогенная» тренировка – слышали, я думаю. …Видите?
Он предъявил для сравнения два листка. Пройдя из рук в руки вдоль всего стола, они убедили вождей в том, что самовнушение – это сила!
– Хотите вас научу? За несколько уроков?
– Не иначе – «мышечная память»…, – размышлял вслух Берия, – или, подотдел мозга – отвечающий за моторику мелких движений, никак не связан с… С сознанием.
– А из «их» сознания?
Вдруг, как будто вспомнив об самом главном, спросил Сталин, обведя ожидающе-напряжённым взглядом вождей, затем – зал:
– Из сознания своих «реципиентов» – кто-нибудь, что-нибудь помнит?
Как говорится в литературных произведениях: «Ответом ему была звенящая тишина…».
– Ну и, я – не исключение…
– …Ладно, не будем гадать в той области, в которой – как я вижу, никто из нас не разбирается! – подвёл черту надэкспериментом с почерками Сталин, – …ну и, что будем делать, товарищи попаданцы?
Ему опять никто не ответил – народ в зале заседания, видимо ещё не совсем пришёл в себя. Лишь, Ворошилов справа от Сталина невнятно буркнул, изучая под столом пистолет какой-то иноземной конструкции, извлечённый из кобуры на поясе:
– А, хрен его знает… Но, делать что-то надо.
Не «Наган» и не «Маузер» – те бы Сталин узнал с первого взгляда.
Кто-то в полувоенном френче табачного цвета, встал, не без труда пробрался – спотыкаясь об ноги собратьев по несчастью, с почти середины зала до окна, вытащил из кармана коробку каких-то папирос неизвестной Сталину марки и, чиркнув громоздкой зажигалкой, с третьей попытки закурил, выпуская табачный дым в открытую форточку…